Внимая шопену полюбил ее. Стихи. Игорь Северянин. Описание изображения карты

ЭТО БЫЛО У МОРЯ
Поэма-миньонет

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Февраль 1910

СЕРЕНАДА

Хоровод рифм

Как сладко дышится
В вечернем воздухе,
Когда колышутся
В нем нежных роз духи!
Как высь оранжева!
Как даль лазорева!
Забудьте горе Вы,
Придите раньше Вы!
Над чистым озером
В кустах акации
Я стану грез пером
Писать варьяции
И петь элегии,
Романсы пылкие.
Без Вас - как в ссылке я,
При Вас же - в неге я.
Чего ж Вы медлите
В румянце золота?
Иль страсть исполота,
Слова - не бред ли те?
Луны луч палевый
Пробрался. Перепел
В листве эмалевой
Росу всю перепил.
С тоской сердечною
Отдамся музе я,
Со мной иллюзии,
Вы, мифы вечные.
Как нервно молнии
Сверкают змеями.
Пойду аллеями,
Поеду в челне я
По волнам озера
Топить бессилие...
Как жизнь без роз сера!
О если б крылия!
Орлом по сини я
Поплыл чудесною
Мечтой, уныние
Проклявши тесное,
Но лживы роз духи,-
Мои иллюзии,
Души контузии -
Больней на воздухе.
Высь стала сумрачна.
Даль фиолетова,
И вот от этого
Душа от дум мрачна.
Все тише в пульсе я
Считаю маятник,
В груди конвульсии,
И счастью - памятник!
1907
Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е.
Поэтическая антология по истории русского стиха.
Составитель В.Е.Холшевников.
Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1967.

НА ОСТРОВАХ

В ландо моторном, в ландо шикарном
Я проезжаю по Островам,
Пьянея встречным лицом вульгарным
Среди дам просто и - "этих" дам.

Ах, в каждой "фее" искал я фею
Когда-то раньше. Теперь не то.
Но отчего же я огневею,
Когда мелькает вблизи манто?

Как безответно! Как безвопросно!
Как гривуазно! Но всюду - боль!
В аллеях сорно, в куртинах росно,
И в каждом франте жив Рокамболь.

И что тут прелесть? И что тут мерзость?
Бесстыж и скорбен ночной пуант.
Кому бы бросить наглее дерзость?
Кому бы нежно поправить бант?
Май 1911
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

КЕНЗЕЛИ

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?

Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым -
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..
1911
Серебряный век. Петербургская поэзия
конца XIX-начала XX в.
Ленинград: Лениздат, 1991.

В ОЧАРОВАНЬЕ

Быть может оттого, что ты не молода,
Но как-то трогательно-больно моложава,
Быть может, оттого я так хочу всегда
С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,
Раскроешь широко влекущие глаза
И бледное лицо подставишь под лобзанья,
Я чувствую, что ты вся - нега, вся - гроза,
Вся - молодость, вся - страсть; и чувства без
названья
Сжимают сердце мне пленительной тоской,
И потерять тебя - боязнь моя безмерна...
И ты, меня поняв, в тревоге головой
Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно,-
И вот другая ты: вся - осень, вся - покой...
Июнь 1912
Русская поэзия серебряного века.
1890-1917. Антология.
Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др.
Москва: Наука, 1993.

ОНА КРИТИКУЕТ

Нет, положительно, искусство измельчало,
Не смейте спорить, граф, упрямый человек!
По пунктам разберем, и с самого начала;
Начнем с поэзии: она полна калек.
Хотя бы Фофанов: пропойца и бродяга,
А критика дала ему поэта роль...
Поэт! Хорош поэт... ходячая малага!..
И в жилах у него не кровь, а алкоголь.
Как вы сказали, граф? До пьянства нет нам дела?
И что критиковать мы можем только труд?
Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:
Неинтересно мне!.. Тем более, что тут
Навряд ли вы нашли занятные сюжеты,
Изысканных людей привычки, нравы, вкус,
Блестящие балы, алмазы, эполеты,
О, я убеждена, что пишет он "en russe". *
Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,
Аристократам мысли, чувства и идей,
Неинтересен он, бряцающий на лире
Руками пьяными, безвольный раб страстей.
Ах, да не спорьте вы! Поэзией кабацкой
Не увлекусь я, граф, нет, тысячу раз нет!
Талантливым не может быть поэт
С фамилией - pardon!- такой... дурацкой.
И как одет! Mon Dieu! Он прямо хулиган!..
Вчера мы с Полем ехали по парку,
Плетется он навстречу - грязен, пьян;
Кого же воспоет такой мужлан?.. кухарку?!
Смазные сапоги, оборванный тулуп,
Какая-то ужасная папаха...
Сам говорит с собой... Взгляд страшен, нагл и туп.
Поверите? Я чуть не умерла от страха.
Не говорите мне: "Он пьет от неудач!"
Мне, право, дела нет до истинной причины.
И если плачет он, смешон мне этот плач:
Сентиментальничать ли создан мужичина
Без положенья в обществе, без чина?!

* В русском духе (франц.).- Ред.
1908

В ИЮЛЕ

В полях созрел ячмень.
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.

Смеется мне июль,
Кивают мне поля.
И облако - как тюль,
И солнце жжет, паля.

Блуждаю целый день
В сухих волнах земли,
Пока ночная тень
Не омрачит стебли.

Спущусь к реке, взгляну
На илистый атлас;
Взгрустнется ли,- а ну,
А ну печаль от глаз.

Теперь ли тосковать,
Когда поспел ячмень?
Я всех расцеловать
Хотел бы в этот день!
Июль 1909
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЕГИЯ

Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.

И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день - и было скучно,
Как всё, что только не во сне.
1909
Сост. Е.Евтушенко.

ВСЁ ПО-СТАРОМУ

"Всё по-старому...- сказала нежно.
Всё по-старому..."
Но смотрел я в очи безнадежно -
Всё по-старому...
Улыбалась, мягко целовала -
Всё по-старому...
Но чего-то все недоставало -
Всё по-старому!..
Июль 1909
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ

Дорогому К. М. Фофанову

Весенний день горяч и золот,-
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова - я: я снова молод!
Я снова весел и влюблен!

Душа поет и рвется в поле,
Я всех чужих зову на "ты"...
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!

Скорей бы - в бричке по ухабам!
Скорей бы - в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам,
Как друга, целовать врага!

Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! Цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!
Апрель 1911
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

ОЧАМ ТВОЕЙ ДУШИ

Очам твоей души - молитвы и печали,
Моя болезнь, мой страх, плач совести моей;
И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале,-
Очам души твоей...

Очам души твоей - сиренью упоенье
И литургия - гимн жасминовым ночам;
Всё, всё, что дорого, что будит вдохновенье,-
Души твоей очам!

Твоей души очам - видений страшных клиры...
Казни меня! Пытай! Замучай! Задуши!-
Но ты должна принять!.. и плач, И хохот лиры -
Очам твоей души!..
Июнь 1909
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

СОНЕТ

Я коронуюсь утром мая
Под юным солнечным лучом.
Весна, пришедшая из рая,
Чело украсит мне венцом.

Жасмин, ромашки, незабудки,
Фиалки, ландыши, сирень
Жизнь отдадут - цветы так чутки!-
Мне для венца в счастливый день.

Придет поэт, с неправдой воин,
И скажет мне: "Ты будь достоин
Моим наследником; хитон,

Порфиру, скипетр - я, взволнован,
Даю тебе... Взойди на трон,
Благословен и коронован".
1908
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

НОКТЮРН

Месяц гладит камыши
Сквозь сирени шалаши...
Всё - душа, и ни души.

Всё - мечта, всё - божество,
Вечной тайны волшебство,
Вечной жизни торжество.

Лес - как сказочный камыш,
А камыш - как лес-малыш.
Тишь - как жизнь, и жизнь - как тишь.

Колыхается туман -
Как мечты моей обман,
Как минувшего роман...

Как душиста, хороша
Белых яблонь пороша...
Ни души, и всё - душа!
Декабрь 1908
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

Сон лилея, лиловеет запад дня.
Снова сердце для рассудка западня.

Только вспомню о тебе - к тебе влечет.
Знаешь мысли ты мои наперечет.

И хочу иль не хочу - к тебе без слов
Я иду... А запад грустен и лилов.
1908
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

ЗВЕЗДЫ

Бессонной ночью с шампанским чаши
Мы поднимали и пели тосты
За жизни счастье, за счастье наше.
Сияли звезды.

Вино шипело, вино играло.
Пылали взоры и были жарки.
"Идеи наши,- ты вдруг сказала,-
Как звезды - ярки!"

Полились слезы, восторга слезы...
Минуты счастья! Я вижу вас ли?
Запело утро. Сверкнули грезы.
А звезды... гасли.
1907
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

ВЕРНУТЬ ЛЮБОВЬ

То ненависть пытается любить
Или любовь хотела б ненавидеть?
Минувшее я жажду возвратить,
Но, возвратив, боюсь его обидеть,
Боюсь его возвратом оскорбить.

Святыни нет для сердца святотатца,
Как доброты у смерти... Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла бояться,
Поправшему любви своей закон!

Но грешники - безгрешны покаяньем,
Вернуть любовь - прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце обмануть
Своим туманно-призрачным желаньем:

Не месть ли то? Не зависть ли? Сгубить
Себя легко и свет небес не видеть...
Что ж это: зло старается любить,
Или любовь мечтает ненавидеть?..
23 сентября 1908
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

ВЫЙДИ В САД

Выйди в сад... Как погода ясна!
Как застенчиво август увял!
Распустила коралл бузина,
И янтарный боярышник - вял...
Эта ягода - яблочко-гном...
Как кудрявый кротекус красив.
Скоро осень окутает сном
Теплый садик, дождем оросив.
А пока еще - зелень вокруг
И вверху безмятежная синь;
И у клена причудливых рук -
Много сходного с лапой гусынь.
Как оливковы листики груш!
Как призывно плоды их висят!
Выйди в сад и чуть-чуть поразрушь,-
Это осень простит... Выйди в сад.
Август 1909
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

РОДНИК

Восемь лет эту местность я знаю.
Уходил, приходил,- но всегда
В этой местности бьет ледяная
Неисчерпываемая вода.

Полноструйный родник, полнозвучный,
Мой родной, мой природный родник,
Вновь к тебе (ты не можешь наскучить!)
Неотбрасываемо я приник.

И светло мне глаза оросили
Слезы гордого счастья, и я
Восклицаю: ты - символ России,
Изнедривающаяся струя!
Июль 1914, Мыза Ивановка
С.Бавин, И.Семибратова. Судьбы поэтов серебряного века.
Русская государственная библиотека.
Москва: Книжная палата 1993.

ТОМЛЕНИЕ БУРИ

Сосны качались, сосны шумели,
Море рыдало в бело-седом,
Мы замолчали, мы онемели,
Вдруг обеззвучел маленький дом.

Облокотившись на подоконник,
В думе бездумной я застывал.
В ветре галопом бешеным кони
Мчались куда-то, пенился вал.

Ты на кровати дрожко лежала
В полуознобе, в полубреду.
Сосны гремели, море рыдало,
Тихо и мрачно было в саду.

Съежились листья желтых акаций.
Рыжие лужи. Карий песок.
Разве мы смели утром смеяться?
Ты одинока. Я одинок.
Июнь 1915
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

УВЕРТЮРА

Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
Январь 1915
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

ПРОЛОГ

Вы идете обычной тропой,
Он - к снегам недоступных вершин
Мирра Лохвицкая

Прах Мирры Лохвицкой осклепен,
Крест изменен на мавзолей,-
Но до сих пор великолепен
Ее экстазный станс аллей.

Весной, когда, себя ломая,
Пел хрипло Фофанов больной,
К нему пришла принцесса мая,
Его окутав пеленой...

Увы! Пустынно на опушке
Олимпа грёзовых лесов...
Для нас Державиным стал Пушкин,
Нам надо новых голосов!

Теперь повсюду дирижабли
Летят, пропеллером ворча,
И ассонансы, точно сабли,
Рубнули рифму сгоряча!

Мы живы острым и мгновенным,-
Наш избалованный каприз:
Быть ледяным, но вдохновенным,
И что ни слово - то сюрприз.

Не терпим мы дешевых копий,
Их примелькавшихся тонов,
И потрясающих утопий
Мы ждем, как розовых слонов...

Душа утонченно черствеет,
Гнила культура, как рокфор...
Но верю я: завеет веер!
Как струны, брызнет сок амфор!

Придет Поэт - он близок! близок!-
Он запоет, он воспарит.
Всех муз былого в одалисок,
В своих любовниц претворит.

И, опьянен своим гаремом,
Сойдёт с бездушного ума...
И люди бросятся к триремам,
Русалки бросятся в дома!

О, век безразумной услады,
Безлисто-трепетной весны,
Модернизованной Эллады
И обветшалой новизны!..
1911
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

ПЛЯСКА МАЯ

В могиле мрак, в объятьях рай,
Любовь - земля услада!..
Ал. Будищев

Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций,
Не в лесу дремучем, но и не в селе -
Старая плотина, на плотине танцы,
В танцах поселяне, все навеселе.

Покупают парни у торговки дули,
Тыквенное семя, карие рожки.
Тут беспопья свадьба, там кого-то вздули,
Шепоты да взвизги, песни да смешки.

Точно гул пчелиный - гутор на полянке:
"Любишь ли, Акуля?.." - "Дьявол, не замай!.."
И под звуки шустрой, удалой тальянки
Пляшет на плотине сам царевич Май.

Разошелся браво пламенный красавец,-
Зашумели липы, зацвела сирень!
Ветерок целует в губы всех красавиц,
Май пошел вприсядку в шапке набекрень.

Но не видят люди молодого Мая,
Чувствуя душою близость удальца,
Весела деревня, смутно понимая,
Что царевич бросит в пляске два кольца.

Кто поднимет кольца - жизнь тому забава!
Упоенье жизнью не для медных лбов!
Слава Маю, слава! Слава Маю, слава!
Да царят над миром Солнце и Любовь!
1910
Игорь Северянин. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

ВЕСЕННЯЯ ЯБЛОНЯ

(Акварель)

Перу И. И. Ясинского посвящаю

Весенней яблони, в нетающем снегу,
Без содрогания я видеть не могу:
Горбатой девушкой - прекрасной, но немой -
Трепещет дерево, туманя гений мой...

Как будто в зеркало, смотрясь в широкий плес,
Она старается смахнуть росинки слез
И ужасается, и стонет, как арба,
Вняв отражению зловещего горба.

Когда на озеро слетает сон стальной,
Бываю с яблоней, как с девушкой больной,
И, полный нежности и ласковой тоски,
Благоуханные целую лепестки.

Тогда доверчиво, не сдерживая слез,
Она касается слегка моих волос,
Потом берет меня в ветвистое кольцо,-
И я целую ей цветущее лицо.

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил её паж.

Было всё очень просто, было всё очень мило:
Королева просила перерезать гранат;
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней пробыла госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.

Звенели ландыши во мху,
Как сребротканный колокольчик,
И белки, в шубках на меху,
Сгибали хвостики в колечки.
О, красота пушистых кольчик!
О, белок шустрые сердечки!

И было красочно везде
В могучий бравый полдень мая;
И птички трелили в гнезде,
Кричали утки, как китайцы,
И, хворост радостно ломая,
Легко попрыгивали зайцы.

Была весна, был май - сам сон!
Любилось пламенно, но строго...
Был пышнокудр ещё Самсон!..
Коляска, тройка и бубенчик...
К тебе знакомая дорога...
О, май! о, белочка! о, птенчик!

Элен себе искала компаньона,
Желая в заграничное турнэ.
Жан, встретясь с ней, сказал: "Je vous connais:
Вы - грёза Гёте и Тома: Миньона.
Хоть грёза их, положим, без шиньона,
Я - всё равно! - готов продлить свой сон...
Итак, Элен, Вы для меня - Миньона,
Чей образ воплотился в Арнольдсон".

Женщина без прошлого - рыба без соли.

Самое обыкновенное биение любимой женщины прекраснее окаменелости Венеры Милосской.

Подчиняться любимому - удовольствие.

Иные* строят лиру
Прославиться на свете
И сладкою игрою
Достичь венца парнасска;
Другому стихотворство
К прогнанью скуки служит;
Иной стихи слагает
Пороками ругаться;
А я стихи слагаю
И часто лиру строю,
Чтоб мог моей игрою
Понравиться любезной.

О музы, горды музы!
Я внемлю ваше слово,
И сердце уж готово
К вам жар мой погасити,
Но жар мой к стихотворству
Моя охота множит;
А больше оной множит
Прекрасная Ириса.
Сердечно иль притворно
Она и стих мой хвалит,
Она того желает,
Чтоб с музами я знался.
Коль вам противно это,
То мне Ириса будет
И Аполлон и музы**.

Когда б я птичкой был,
Я к той бы полетел,
Котору полюбил,
И близко к ней бы сел;
Коль мог бы, я запел:
"Ты, Лина, хороша,
Ты птичкина душа!"
Мой малый бы носок
Устам её касался;
Мне б каждой волосок
Силком у ней казался;
Я б ножку увязить
Хотел в силке по воле,
Чтоб с Линой вместе быть
И Лину бы любить
Во сладком плене боле.

Что я прельщён тобой,
Чему тому дивиться, -
Тебе красой родиться
Назначено судьбой.
Прекрасное любить -
Нам сей закон природен,
И так я не свободен
К тебе несклонным быть.
Ты сделана прельщать,
А я рождён прельщаться,
На что же нам стараться
Природу превращать?
Я жертвую красе,
Ты жертвуй жаркой страсти,
Естественныя власти
Свершим уставы все***.

*Иных уж нет...

**... а те далече.))

***Извините, но это... какой-то Херасков ? Только не ругаться, только не ругаться!)))

Другие статьи в литературном дневнике:

• 26.02.2014. Я тоскую, как Блок!
• 22.02.2014. День Ангела
• 20.02.2014. Просто и натурально
• 17.02.2014. Наше Вам с тросточкой
• 15.02.2014. Город Zero
• 14.02.2014. Горевал в тоске Ерёма
• 11.02.2014. Мальчик, девочка и ноль пять ноль пять
• 09.02.2014. И смех и грех
• 08.02.2014. Блеск! Крррасота!
• 07.02.2014. Тёпленькая пошла!
• 05.02.2014. Красавец и чудовище
• 04.02.2014. Солнечный круг, небо вокруг
• 03.02.2014. Два снаряда вне очереди
• 02.02.2014. НЕ ДОЖДЁТЕСЬ!
• 01.02.2014. Счастливые весов не наблюдают

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Я люблю этого поэта с детства. Сочетание юмора с нежнейшей лирикой, пожалуй, есть только у него.

Но начнем не с него. Вот смотрите:

Это было у моря, где лазурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в башне замка Шопена.
И, внимая Шопену, полюбил её паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
1910.
Это - Игорь Северянин.

А теперь сравните:

Вы сидели в манто на скале,
Обхвативши руками колена.
А я - на земле,
Там, где таяла пена,-
Сидел совершенно один
И чистил для вас апельсин.
Оранжевый плод!
Терпко-пахучий и плотный...
Ты наливался дремотно
Под солнцем где-то на юге,
И должен сейчас отправиться в рот
К моей серьезной подруге.
Судьба!

Пепельно-сизые финские волны!
О чем она думает,
Обхвативши руками колена
И зарывшись глазами в шумящую даль?
Принцесса! Подите сюда,
Вы не поэт, к чему вам смотреть,
Как ветер колотит воду по чреву?
Вот ваш апельсин!

И вот вы встали.
Раскинув малиновый шарф,
Отодвинули ветку сосны
И безмолвно пошли под скалистым навесом.
Я за вами - умильно и кротко.

Ваш веер изящно бил комаров -
На белой шее, щеках и ладонях.
Один, как тигр, укусил вас в пробор,
Вы вскрикнули, топнули гневно ногой
И спросили: "Где мой апельсин?"
Увы, я молчал.
Задумчивость, мать томно-сонной мечты,
Подбила меня на ужасный поступок...
Увы, я молчал!
<1913>

А это - Саша Черный. Его можно цитировать бесконечно, у него есть особая музыка стиха, присущая только ему, та самая, что любого Великого Поэта делает узнаваемым. Мягкая грустная улыбка - его фирменный стиль:

Сизо-дымчатый кот,
Равнодушно-ленивый скот,-
Толстая муфта с глазами русалки,-
Чинно и валко
Обошел всех, знакомых ему до ногтей,
Обычных гостей...
Соблюдая старинный обычай
Кошачьих приличий,
Обнюхал все каблуки,
Гетры, штаны и носки,
Потерся о все знакомые ноги...
И вдруг, свернувши с дороги,
Клубком по стене,-
Спираль волнистых движений,-
Повернулся ко мне
И прыгнул ко мне на колени.

Я подумал в припадке амбиции:
Конечно, по интуиции
Животное это
Во мне узнало поэта...
Кот понял, что я одинок,
Как кит в океане,
Что я засел в уголок,
Скрестив усталые длани,
Потому что мне тяжко...
Кот нежно ткнулся в рубашку,-
Хвост заходил, как лоза,-
И взглянул мне с тоскою в глаза...
«О друг мой!- склонясь над котом,
Шепнул я, краснея,-
Прости, что в душе я
Тебя обругал равнодушным скотом...»
Но кот, повернувши свой стан,
Вдруг мордой толкнулся в карман:
Там лежало полтавское сало в пакете.
Нет больше иллюзий на свете!
<1932>

Или, невероятно романтическое:

У двух проституток сидят гимназисты:
Дудиленко, Барсов и Блок.
На Маше - персидская шаль и монисто,
На Даше - боа и платок.
..............................
Темнеют уютными складками платья.
Две девичьих русых косы.
Как будто без взрослых здесь сестры и братья
В тиши коротают часы.

Да только по стенкам висят офицеры...
Не много ли их для сестер?
На смятой подушке бутылка мадеры,
И страшно затоптан ковер.

Стук в двери. "Ну, други, простите, к нам гости!"
Дудиленко, Барсов и Блок
Встают, торопясь, и без желчи и злости
Уходят готовить урок.

Совершенно современная зарисовка:

О Господи, из глубины метро
Я о себе взывать к Тебе не буду...
Моя душа лениво-бескорыстна,
И у Тебя иных забот немало:
Там над туннелем хоровод миров,
Но сложность стройная механики небесной
Замутнена бунтующею болью
Твоей бескрылой твари...
Но если можно,
Но если Ты расслышишь,
Я об одном прошу:
Здесь на земле дай хоть крупицу счастья
Вот этому мальчишке из отеля
В нелепой куцей куртке
И старику-посыльному с картонкой,
И негру хмурому в потертом пиджаке,
И кроткому художнику соседу,
Задумчиво сосущему пастилку,
И мне - последнему - хотя бы это лето
Беспечностью веселой озари...
Ты знаешь,- с каждым днем
Жить на Твоей земле становится трудней.
1930

Одно из моих любимых:

Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман,-
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас - осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-
Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу - газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после ее ухода,
Я все-таки должен сказать,
Что Лизе - три с половиною года...
Зачем нам правду скрывать?

И напоследок, почти без иронии, но тоже замечательное:

Есть горячее солнце, наивные дети,
Драгоценная радость мелодий и книг.
Если нет - то ведь были, ведь были на свете
И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ…

Есть незримое творчество в каждом мгновенье -
В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.
Будь творцом! Созидай золотые мгновенья -
В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз…

Бесконечно позорно в припадке печали
Добровольно исчезнуть, как тень на стекле.
Разве Новые Встречи уже отсияли?
Разве только собаки живут на земле?

Если сам я угрюм, как голландская сажа
(Улыбнись, улыбнись на сравненье мое!),
Этот черный румянец - налет от дренажа,
Это Муза меня подняла на копье.

Подожди! Я сживусь со своим новосельем -
Как весенний скворец запою на копье!
Оглушу твои уши цыганским весельем!
Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпье.

Оставайся! Так мало здесь чутких и честных…
Оставайся! Лишь в них оправданье земли.
Адресов я не знаю - ищи неизвестных,
Как и ты, неподвижно лежащих в пыли.

Если лучшие будут бросаться в пролеты,
Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц!
Полюби безотчетную радость полета…
Разверни свою душу до полных границ.

Будь женой или мужем, сестрой или братом,
Акушеркой, художником, нянькой, врачом,
Отдавай - и, дрожа, не тянись за возвратом:
Все сердца открываются этим ключом.

Есть еще острова одиночества мысли -
Будь умен и не бойся на них отдыхать.
Там обрывы над темной водою нависли -
Можешь думать… и камешки в воду бросать…

А вопросы… Вопросы не знают ответа -
Налетят. Разожгут и умчатся, как корь.
Соломон нам оставил два мудрых совета:
Убегай от тоски и с глупцами не спорь.

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.

А по утрам волшебно очень
Кружатся листья во дворе.
И, если вы влюбились в осень,
То это было в октябре.

Никогда не возвращайся в те места, где тебе было плохо. Никогда не проси у тех, кто отказал однажды. И больше не подпускай близко тех, кто однажды сделал тебе больно.

Жизнь - не там, где много машин и денег.
Там жизнь, где люди, которые искренне тебя любят и очень ждут.

Я вам вот что скажу: место, где человек с добрым сердцем может быть блюстителем закона, это место, где не так уж плохо жизнь прожить. И даже очень.

Используйте тот талант, которым обладаете: в лесах было бы очень тихо, если бы пели те птицы, у которых получается это лучше других.

В мире, где клятвы не стоят вообще ничего. Где обязательства - пустой звук. Где обещания даются лишь для того, чтобы их нарушать, было бы славно устроить так, чтобы слова обрели былое значение и мощь.

В мире где все продается и покупается, единственной ценностью является преданность.

Хорошо и тепло в той семье, где один видит брошенную одежду на стул и молча убирает ее, а другой видит недомытую тарелку и тихо домывает ее. А короны их где-то там, на антресолях пылятся...

Многим, наверняка, знакомы его звучные "Ананасы в шампанском" и "Я, гений Игорь-Северянин". Смелая романтизация городских и салонных образов, инновационная подача: словотворчество, аллитерация, диссонансные рифмы, музыкальность фраз – не могут не привлекать внимания. Придуманный и прославленный поэтом "эгофутуризм" выражается в звонких, несущихся, уверенных стихотворных конструкциях, в провозглашении торжества индивидуализма, с центральной ролью человеческого "эго", первенства желаний и их удовлетворения.

Будущий поэт, урождённый Игорь Васильевич Лотарёв, появился на свет 4 мая 1887 года в Санкт-Петербурге, в семье военного инженера. Среди дальних родственников Игоря были такие известные люди, как русская революционерка Александра Коллонтай, историк Николай Карамзин, поэт Афанасий Фет . После разрыва родителей, 9-летний мальчик переехал из Петербурга во Владимировку, имение тёти и дяди в Новгородской губернии, под Череповцом. Четыре года он проучился в Череповецком реальном училище, затем уехал с отцом на Дальний Восток, но, в конце концов, вернулся в Петербург к матери.

В 1904 году стали появляться его первые публикации. Долгое время, вплоть до признания, самиздатские тоненькие брошюрки с вычурными и смелыми названиями и стихами - "Зарницы мысли" (1908), "Интуитивные краски" (1908), "Колье принцессы" (1910), " Квадрат квадратов" (1910), "Качалка грёзэрки" (1912) - по-настоящему шокировали общественность. Так, широко известным стал возмущённый отзыв на одно из стихотворений самого Льва Толстого .

Первый и самый крупный успех пришёл к молодому поэту в 1913 году после выхода сборника "Громокипящий кубок" , предисловие к которому было написано Фёдором Сологубом . Смелый Северянин был встречен публикой с большим воодушевлением: его многочисленные "поэзоконцерты" пользовались большой популярностью в двух столицах в течение 1913-1914 годов. Затем начались турне по России совместно с кубофутуристами - Маяковским, Кручёных, .

В 1914-1915 годах последовали сборники "Victoria regia", "Златолира", "Ананасы в шампанском", но их успех не был таким беспрекословным, как успех "Кубка". В 1915-1917 годах Северянин в основном занимался поддержкой молодых поэтов: организовывал совместные выступления, турне, издавал сборники. 27 февраля 1918 года во время "поэзовечера" в Большой аудитории московского Политехнического музея он был избран "Королём поэтов", обойдя Владимира Маяковского .

После революции 1918 года Северянин сразу же уехал в Эстонию, где ещё до этого купил дачу в местечке Тойла. Последующие двадцать четыре года до самой смерти он прожил в Эстонии, гастролируя с выступлениями во Франции и Югославии. В 1921 году поэт женился на эстонке Фелиссе Круут.

Поздняя лирика Северянина несколько отличается от стиля 1910-х годов: сохраняя оригинальность, она более спокойна и выдержанна. Среди самых известных произведений этого периода можно назвать стихотворения "Соловьи монастырского сада", "Классические розы" , автобиографические романы в стихах "Колокола собора чувств", "Роса оранжевого часа", "Падучая стремнина" и сборник сонетов "Медальоны" (портреты классиков и современников: писателей, художников, композиторов).

Кроме стихосложения, Северянин стал одним из крупнейших переводчиков эстонской поэзии на русский язык. Также он переводил , Поля Верлена, .

Последние годы жизни Северянина выпали на Вторую мировую войну: присоединение Эстонии к Советскому Союзу (1940), оккупацию Эстонии фашистами, преследование со стороны эстонских националистов и Гестапо. Поэт умер от сердечного приступа в занятом немцами Таллине, в 54 года, и был похоронен на городском Александро-Невском кладбище.

В день памяти Игоря Северянина "Вечерняя Москва" предлагает вам вспомнить его самые известные стихотворения.

1. Сонет (1908, из сборника "Громокипящий кубок")

Я коронуюсь утром мая

Под юным солнечным лучом.

Весна, пришедшая из рая

Чело украсить мне венцом.

Жасмин, ромашки, незабудки,

Фиалки, ландыши, сирень

Жизнь отдадут - цветы так чутки! -

Мне для венца в счастливый день.

Придёт поэт, с неправдой воин,

И скажет мне: "Ты быть достоин

Моим наследником; хитон,

Порфиру, скипетр - я, взволнован,

Даю тебе... Взойди на трон,

Благословен и коронован".

Бледнел померанцевый запад,

В горах голубели туманы,

И гибко, и цепко сплетались

В объятьях над вами лианы.

Сквозь кружева листьев ажурных

Всплывали дворцов арабески,

Смеялись алмазы каскадов

Под их пробуждённые плески.

Вам слышался говор природы,

Призывы мечтательных веток,

И вы восхищалися пляской

Стрекоз, грациозных кокеток.

Растенья дышали душисто

Вечерним своим ароматом,

И птицы, блаженствуя, пели -

Как вы, восхищаясь закатом.

Весь мир оживал при закате

По странной какой-то причуде...

И было так странно, так дивно

Вам, жалкие тёмные люди!

И было вам всё это чуждо,

Но так упоительно ново,

Что вы поспешили... проснуться,

Боясь пробужденья иного...

3. Увертюра (1910, из сборника "Колье принцессы")

Колье принцессы - аккорды лиры,

Венки созвездий и ленты лье.

А мы, эстеты, мы - ювелиры,

Мы ювелиры таких колье.

Колье принцессы - небес палаццо,

Насмешка, горечь, любовь, грехи,

Гримаса боли в глазах паяца...

Колье принцессы - мои стихи.

Колье принцессы, колье принцессы...

Но кто принцесса, но кто же та -

Кому все гимны, кому все мессы?

Моя принцесса - Триумф-Мечта!

4. В парке плакала девочка (Всеволоду Светланову) (1910, из сборника "Громокипящий кубок")

В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты, папочка,

У хорошенькой ласточки переломлена лапочка,-

Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю"...

И отец призадумался, потрясенный минутою,

И простил все грядущие и капризы, и шалости

Милой, маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.

5. Это было у моря (1910, из сборника "Громокипящий кубок")

Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж...

Королева играла - в башне замка - Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было всё очень просто, было всё очень мило:

Королева просила перерезать гранат,

И дала половину, и пажа истомила,

И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,

До восхода рабыней проспала госпожа...

Это было у моря, где волна бирюзова,

Где ажурная пена и соната пажа.

6. Сонаты в шторм (1911, из сборника "Громокипящий кубок")

На Ваших эффектных нервах звучали всю ночь сонаты,

А Вы возлежали на башне на ландышевом ковре...

Трещала, палила буря, и якорные канаты,

Как будто титаны-струны, озвучили весь корвет.

Но разве Вам было дело, что где-то рыдают и стонут,

Что бешеный шторм грохочет, бросая на скалы фрегат.

Вы пили вино мятежно. Вы брали монбланную ноту!

Сверкали агаты брошек, но ярче был взоров агат!

Трещала, палила буря. Стонала дворцовая пристань.

Кричали и гибли люди. Корабль набегал на корабль.

А вы, семеня гранаты, смеясь, целовали артиста...

Он сел за рояль, как гений,- окончил игру, как раб...

7. Рондо оранжевого заката (1913, из сборника "Ананасы в шампанском. Поэзы")

Невымученных мук, невыгроженных гроз

Так много позади, и тяжек сердца стук.

Оранжевый закат лианами оброс

‎Невыкорченных мук.

Оранжевый закат! ты мой давнишний друг,

Как лепеты травы, как трепеты берез,

Как щебеты мечты… Но вдруг изменишь? вдруг?

Заплакать бы обжогом ржавых слез,

В них утопить колечки змейных скук

И ждать, как ждёт подпоездник колёс,

‎Невысмертивших мук!

8. Увертюра (1915, из сборника "Ананасы в шампанском. Поэзы")

Удивительно вкусно, искристо и остро!

Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!

Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!

Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

9. Классические розы (1925, из сборника "Классические розы")

В моем саду! Как взор прельщали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

(1843, Мятлев)

В те времена, когда роились грёзы

В сердцах людей, прозрачны и ясны,

Как хороши, как свежи были розы

Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слёзы…

Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…

Как хороши, как свежи были розы

Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут - уже стихают грозы