Кому на руси жилось хорошо. Кому на руси жить хорошо. Жанр и необычная композиция поэмы «Кому на Руси жить хорошо»

ПРОЛОГ

В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горелова, Неелова -
Неурожайка тож,
Сошлися - и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу.
Купчине толстопузому! -
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров сказал: царю...

Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь -
Колом ее оттудова
Не выбьешь: упираются,
Всяк на своем стоит!
Такой ли спор затеяли,
Что думают прохожие -
Знать, клад нашли ребятушки
И делят меж собой...
По делу всяк по своему
До полдня вышел из дому:
Тот путь держал до кузницы,
Тот шел в село Иваньково
Позвать отца Прокофия
Ребенка окрестить.
Пахом соты медовые
Нес на базар в Великое,
А два братана Губины
Так просто с недоуздочком
Ловить коня упрямого
В свое же стадо шли.
Давно пора бы каждому
Вернуть своей дорогою -
Они рядком идут!
Идут, как будто гонятся
За ними волки серые,
Что дале - то скорей.
Идут - перекоряются!
Кричат - не образумятся!
А времечко не ждет.

За спором не заметили,
Как село солнце красное,
Как вечер наступил.
Наверно б, ночку целую
Так шли - куда не ведая,
Когда б им баба встречная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: «Почтенные!
Куда вы на ночь глядючи
Надумали идти?..»

Спросила, засмеялася,
Хлестнула, ведьма, мерина
И укатила вскачь...

«Куда?..» - переглянулися
Тут наши мужики,
Стоят, молчат, потупились...
Уж ночь давно сошла,
Зажглися звезды частые
В высоких небесах,
Всплыл месяц, тени черные
Дорогу перерезали
Ретивым ходокам.
Ой тени! тени черные!
Кого вы не нагоните?
Кого не перегоните?
Вас только, тени черные,
Нельзя поймать-обнять!

На лес, на путь-дороженьку
Глядел, молчал Пахом,
Глядел - умом раскидывал
И молвил наконец:

«Ну! леший шутку славную
Над нами подшутил!
Никак ведь мы без малого
Верст тридцать отошли!
Домой теперь ворочаться -
Устали - не дойдем,
Присядем, - делать нечего,
До солнца отдохнем!..»

Свалив беду на лешего,
Под лесом при дороженьке
Уселись мужики.
Зажгли костер, сложилися,
За водкой двое сбегали,
А прочие покудова
Стаканчик изготовили,
Бересты понадрав.
Приспела скоро водочка,
Приспела и закусочка -
Пируют мужички!
Косушки по три выпили,
Поели - и заспорили
Опять: кому жить весело,
Вольготно на Руси?
Роман кричит: помещику,
Демьян кричит: чиновнику,
Лука кричит: попу;
Купчине толстопузому, -
Кричат братаны Губины,
Иван и Митродор;
Пахом кричит: светлейшему
Вельможному боярину,
Министру государеву,
А Пров кричит: царю!
Забрало пуще прежнего
Задорных мужиков,
Ругательски ругаются,
Немудрено, что вцепятся
Друг другу в волоса...

Гляди - уж и вцепилися!
Роман тузит Пахомушку,
Демьян тузит Луку.
А два братана Губины
Утюжат Прова дюжего -
И всяк свое кричит!

Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать,
Как будто подзадоривать
Упрямых мужиков.
Царю! - направо слышится,
Налево отзывается:
Попу! попу! попу!
Весь лес переполошился,
С летающими птицами,
Зверями быстроногими
И гадами ползущими, -
И стон, и рев, и гул!

Всех прежде зайка серенький
Из кустика соседнего
Вдруг выскочил как встрепанный
И наутек пошел!
За ним галчата малые
Вверху березы подняли
Противный, резкий писк.
А тут еще у пеночки
С испугу птенчик крохотный
Из гнездышка упал;
Щебечет, плачет пеночка,
Где птенчик? - не найдет!
Потом кукушка старая
Проснулась и надумала
Кому-то куковать;
Раз десять принималася,
Да всякий раз сбивалася
И начинала вновь...
Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлеб,
Подавишься ты колосом -
Не будешь куковать!
Слетелися семь филинов,
Любуются побоищем
С семи больших дерев,
Хохочут полуночники!
А их глазищи желтые
Горят, как воску ярого
Четырнадцать свечей!
И ворон, птица умная,
Приспел, сидит на дереве
У самого костра,
Сидит и черту молится,
Чтоб до смерти ухлопали
Которого-нибудь!
Корова с колокольчиком,
Что с вечера отбилася
От стада, чуть послышала
Людские голоса -
Пришла к костру, уставила
Глаза на мужиков,
Шальных речей послушала
И начала, сердечная,
Мычать, мычать, мычать!

Мычит корова глупая,
Пищат галчата малые,
Кричат ребята буйные,
А эхо вторит всем.
Ему одна заботушка -
Честных людей поддразнивать,
Пугать ребят и баб!
Никто его не видывал,
А слышать всякий слыхивал,
Без тела - а живет оно,
Без языка кричит!

Широкая дороженька,
Березками обставлена,
Далёко протянулася,
Песчана и глуха.
По сторонам дороженьки
Идут холмы пологие
С полями, сенокосами,
А чаще с неудобною,
Заброшенной землей;
Стоят деревни старые,
Стоят деревни новые,
У речек, у прудов...
Леса, луга поемные,
Ручьи и реки русские
Весною хороши.
Но вы, поля весенние!
На ваши всходы бедные
Невесело глядеть!
«Недаром в зиму долгую
(Толкуют наши странники)
Снег каждый день валил.
Пришла весна - сказался снег!
Он смирен до поры:
Летит - молчит, лежит - молчит,
Когда умрет, тогда ревет.
Вода - куда ни глянь!
Поля совсем затоплены,
Навоз возить - дороги нет,
А время уж не раннее -
Подходит месяц май!»
Нелюбо и на старые,
Больней того на новые
Деревни им глядеть.
Ой избы, избы новые!
Нарядны вы, да строит вас
Не лишняя копеечка,
А кровная беда!..,

С утра встречались странникам
Все больше люди малые:
Свой брат крестьянин-лапотник,
Мастеровые, нищие,
Солдаты, ямщики.
У нищих, у солдатиков
Не спрашивали странники,
Как им - легко ли, трудно ли
Живется на Руси?
Солдаты шилом бреются,
Солдаты дымом греются, -
Какое счастье тут?..

Уж день клонился к вечеру,
Идут путем-дорогою,
Навстречу едет поп.
Крестьяне сняли шапочки,
Низенько поклонилися,
Повыстроились в ряд
И мерину саврасому
Загородили путь.
Священник поднял голову,
Глядел, глазами спрашивал:
Чего они хотят?

«Небось! мы не грабители!» -
Сказал попу Лука.
(Лука - мужик присадистый,
С широкой бородищею,
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что, как ни машет крыльями,
Небось не полетит.)

«Мы мужики степенные,
Из временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Окольных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горелова, Неелова -
Неурожайка тож.
Идем по делу важному:
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из дому повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Ты дай нам слово верное
На нашу речь мужицкую
Без смеху и без хитрости,
По совести, по разуму,
По правде отвечать,
Не то с своей заботушкой
К другому мы пойдем...»

Даю вам слово верное:
Коли вы дело спросите,
Без смеху и без хитрости,
По правде и по разуму,
Как должно отвечать,
Аминь!.. -

«Спасибо. Слушай же!
Идя путем-дорогою,
Сошлись мы невзначай,
Сошлися и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
А я сказал: попу.
Купчине толстопузому, -
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Пахом сказал: светлейшему,
Вельможному боярину,
Министру государеву,
А Пров сказал: царю...
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь -
Колом ее оттудова
Не выбьешь: как ни спорили,
Не согласились мы!
Поспоривши - повздорили,
Повздоривши - подралися,
Подравшися - одумали:
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть - доподлинно:
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Скажи ты нам по-божески:
Сладка ли жизнь поповская?
Ты как - вольготно, счастливо
Живешь, честной отец?..»

Потупился, задумался,
В тележке сидя, поп
И молвил: - Православные!
Роптать на Бога грех,
Несу мой крест с терпением,
Живу... а как? Послушайте!
Скажу вам правду-истину,
А вы крестьянским разумом
Смекайте! -
«Начинай!»

В чем счастие, по-вашему?
Покой, богатство, честь -
Не так ли, други милые?

Они сказали: «Так»...

Теперь посмотрим, братия,
Каков попу покой?
Начать, признаться, надо бы
Почти с рожденья самого,
Как достается грамота
Поповскому сынку,
Какой ценой поповичем
Священство покупается,
Да лучше помолчим!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дороги наши трудные,
Приход у нас большой.
Болящий, умирающий,
Рождающийся в мир
Не избирают времени:
В жнитво и в сенокос,
В глухую ночь осеннюю,
Зимой, в морозы лютые,
И в половодье вешнее -
Иди - куда зовут!
Идешь безотговорочно.
И пусть бы только косточки
Ломалися одни, -
Нет! всякий раз намается,
Переболит душа.
Не верьте, православные,
Привычке есть предел:
Нет сердца, выносящего
Без некоего трепета
Предсмертное хрипение,
Надгробное рыдание,
Сиротскую печаль!
Аминь!.. Теперь подумайте,
Каков попу покой?..

Крестьяне мало думали.
Дав отдохнуть священнику,
Они с поклоном молвили:
«Что скажешь нам еще?»

Теперь посмотрим, братия,
Каков попу почет!
Задача щекотливая,
Не прогневить бы вас?..

Скажите, православные,
Кого вы называете
Породой жеребячьего?
Чур! отвечать на спрос!

Крестьяне позамялися,
Молчат - и поп молчит...

С кем встречи вы боитеся,
Идя путем-дорогою?
Чур! отвечать на спрос!

Кряхтят, переминаются,
Молчат!
- О ком слагаете
Вы сказки балагурные,
И песни непристойные,
И всякую хулу?..

Мать попадью степенную,
Попову дочь безвинную,
Семинариста всякого -
Как чествуете вы?
Кому вдогон, как мерину,
Кричите: го-го-го?..

Потупились ребятушки,
Молчат - и поп молчит...
Крестьяне думу думали,
А поп широкой шляпою
В лицо себе помахивал
Да на небо глядел.
Весной, что внуки малые,
С румяным солнцем-дедушкой
Играют облака:
Вот правая сторонушка
Одной сплошною тучею
Покрылась - затуманилась,
Стемнела и заплакала:
Рядами нити серые
Повисли до земли.
А ближе, над крестьянами,
Из небольших, разорванных,
Веселых облачков
Смеется солнце красное,
Как девка из снопов.
Но туча передвинулась,
Поп шляпой накрывается -
Быть сильному дождю.
А правая сторонушка
Уже светла и радостна,
Там дождь перестает.
Не дождь, там чудо Божие:
Там с золотыми нитками
Развешаны мотки...

«Не сами... по родителям
Мы так-то...» - братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
«Не сами, по родителям!»
А поп сказал: - Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам сказал.
Таков почет священнику
В крестьянстве. А помещики...

«Ты мимо их, помещиков!
Известны нам они!»

Теперь посмотрим, братия,
Откудова богачество
Поповское идет?..
Во время недалекое
Империя Российская
Дворянскими усадьбами
Была полным-полна.
И жили там помещики,
Владельцы именитые,
Каких теперь уж нет!
Плодилися и множились
И нам давали жить.
Что свадеб там игралося,
Что деток нарождалося
На даровых хлебах!
Хоть часто крутонравные,
Однако доброхотные
То были господа,
Прихода не чуждалися:
У нас они венчалися,
У нас крестили детушек,
К нам приходили каяться,
Мы отпевали их.
А если и случалося,
Что жил помещик в городе,
Так умирать наверное
В деревню приезжал.
Коли умрет нечаянно,
И тут накажет накрепко
В приходе схоронить.
Глядишь, ко храму сельскому
На колеснице траурной
В шесть лошадей наследники
Покойника везут -
Попу поправка добрая,
Мирянам праздник праздником...
А ныне уж не то!
Как племя иудейское,
Рассеялись помещики
По дальней чужеземщине
И по Руси родной.
Теперь уж не до гордости
Лежать в родном владении
Рядком с отцами, с дедами,
Да и владенья многие
Барышникам пошли.
Ой холеные косточки
Российские, дворянские!
Где вы не позакопаны?
В какой земле вас нет?

Потом статья... раскольники...
Не грешен, не живился я
С раскольников ничем.
По счастью, нужды не было:
В моем приходе числится
Живущих в православии
Две трети прихожан.
А есть такие волости,
Где сплошь почти раскольники,
Так тут как быть попу?
Все в мире переменчиво,
Прейдет и самый мир...
Законы, прежде строгие
К раскольникам, смягчилися,[ ]
А с ними и поповскому
Доходу мат пришел.
Перевелись помещики,
В усадьбах не живут они
И умирать на старости
Уже не едут к нам.
Богатые помещицы,
Старушки богомольные,
Которые повымерли,
Которые пристроились
Вблизи монастырей.
Никто теперь подрясника
Попу не подарит!
Никто не вышьет воздухов...
Живи с одних крестьян,
Сбирай мирские гривенки,
Да пироги по праздникам,
Да яйца о Святой.
Крестьянин сам нуждается,
И рад бы дать, да нечего...

А то еще не всякому
И мил крестьянский грош.
Угоды наши скудные,
Пески, болота, мхи,
Скотинка ходит впроголодь,
Родится хлеб сам-друг,
А если и раздобрится
Сыра земля-кормилица,
Так новая беда:
Деваться с хлебом некуда!
Припрет нужда, продашь его
За сущую безделицу,
А там - неурожай!
Тогда плати втридорога,
Скотинку продавай.
Молитесь, православные!
Грозит беда великая
И в нынешнем году:
Зима стояла лютая,
Весна стоит дождливая,
Давно бы сеять надобно,
А на полях - вода!
Умилосердись, Господи!
Пошли крутую радугу
На наши небеса!
(Сняв шляпу, пастырь крестится,
И слушатели тож.)
Деревни наши бедные,
А в них крестьяне хворые
Да женщины печальницы,
Кормилицы, поилицы,
Рабыни, богомолицы
И труженицы вечные,
Господь прибавь им сил!
С таких трудов копейками
Живиться тяжело!
Случается, к недужному
Придешь: не умирающий,
Страшна семья крестьянская
В тот час, как ей приходится
Кормильца потерять!
Напутствуешь усопшего
И поддержать в оставшихся
По мере сил стараешься
Дух бодр! А тут к тебе
Старуха, мать покойника,
Глядь, тянется с костлявою,
Мозолистой рукой.
Душа переворотится,
Как звякнут в этой рученьке
Два медных пятака!
Конечно, дело чистое -
За требу воздаяние,
Не брать - так нечем жить,
Да слово утешения
Замрет на языке,
И словно как обиженный
Уйдешь домой... Аминь...

Покончил речь - и мерина
Хлестнул легонько поп.
Крестьяне расступилися,
Низенько поклонилися,
Конь медленно побрел.
А шестеро товарищей,
Как будто сговорилися,
Накинулись с упреками,
С отборной крупной руганью
На бедного Луку:
- Что, взял? башка упрямая!
Дубина деревенская!
Туда же лезет в спор! -
«Дворяне колокольные -
Попы живут по-княжески.
Идут под небо самое
Поповы терема,
Гудит попова вотчина -
Колокола горластые -
На целый Божий мир.
Три года я, робятушки,
Жил у попа в работниках,
Малина - не житье!
Попова каша - с маслицем,
Попов пирог - с начинкою,
Поповы щи - с снетком!
Жена попова толстая,
Попова дочка белая,
Попова лошадь жирная,
Пчела попова сытая,
Как колокол гудёт!»
- Ну, вот тебе хваленое
Поповское житье!
Чего орал, куражился?
На драку лез, анафема?
Не тем ли думал взять,
Что борода лопатою?
Так с бородой козел
Гулял по свету ранее,
Чем праотец Адам,
А дураком считается
И посейчас козел!..

Лука стоял, помалчивал,
Боялся, не наклали бы
Товарищи в бока.
Оно бы так и сталося,
Да, к счастию крестьянина,
Дорога позагнулася -
Лицо попово строгое
Явилось на бугре...

Жаль бедного крестьянина,
А пуще жаль скотинушку;
Скормив запасы скудные,
Хозяин хворостиною
Прогнал ее в луга,
А что там взять? Чернехонько!
Лишь на Николу вешнего
Погода поуставилась,
Зеленой свежей травушкой
Полакомился скот.

День жаркий. Под березками
Крестьяне пробираются,
Гуторят меж собой:
«Идем одной деревнею,
Идем другой - пустехонько!
А день сегодня праздничный.
Куда пропал народ?..»
Идут селом - на улице
Одни ребята малые,
В домах - старухи старые,
А то и вовсе заперты
Калитки на замок.
Замок - собачка верная:
Не лает, не кусается,
А не пускает в дом!
Прошли село, увидели
В зеленой раме зеркало:
С краями полный пруд.
Над прудом реют ласточки;
Какие-то комарики,
Проворные и тощие,
Вприпрыжку, словно посуху,
Гуляют по воде.
По берегам, в ракитнике,
Коростели скрыпят.
На длинном, шатком плотике
С вальком поповна толстая
Стоит, как стог подщипанный,
Подтыкавши подол.
На этом же на плотике
Спит уточка с утятами...
Чу! лошадиный храп!
Крестьяне разом глянули
И над водой увидели
Две головы: мужицкую,
Курчавую и смуглую,
С серьгой (мигало солнышко
На белой той серьге),
Другую - лошадиную
С веревкой сажен в пять.
Мужик берет веревку в рот,
Мужик плывет - и конь плывет,
Мужик заржал - и конь заржал.
Плывут, орут! Под бабою,
Под малыми утятами
Плот ходит ходенем.

Догнал коня - за холку хвать!
Вскочил и на луг выехал
Детина: тело белое,
А шея как смола;
Вода ручьями катится
С коня и с седока.

«А что у вас в селении
Ни старого ни малого,
Как вымер весь народ?»
- Ушли в село Кузьминское,
Сегодня там и ярмонка
И праздник храмовой. -
«А далеко Кузьминское?»

Да будет версты три.

«Пойдем в село Кузьминское,
Посмотрим праздник-ярмонку!»
Решили мужики,
А про себя подумали:
«Не там ли он скрывается,
Кто счастливо живет?..»

Кузьминское богатое,
А пуще того - грязное
Торговое село.
По косогору тянется,
Потом в овраг спускается,
А там опять на горочку -
Как грязи тут не быть?
Две церкви в нем старинные,
Одна старообрядская,
Другая православная,
Дом с надписью: училище,
Пустой, забитый наглухо,
Изба в одно окошечко,
С изображеньем фельдшера,
Пускающего кровь.
Есть грязная гостиница,
Украшенная вывеской
(С большим носатым чайником
Поднос в руках подносчика,
И маленькими чашками,
Как гýсыня гусятами,
Тот чайник окружен),
Есть лавки постоянные
Вподобие уездного
Гостиного двора...!

Пришли на площадь странники:
Товару много всякого
И видимо-невидимо
Народу! Не потеха ли?
Кажись, нет ходу крестного,
А, словно пред иконами,
Без шапок мужики.
Такая уж сторонушка!
Гляди, куда деваются
Крестьянские шлыки:
Помимо складу винного,
Харчевни, ресторации,
Десятка штофных лавочек,
Трех постоялых двориков,
Да «ренскового погреба»,
Да пары кабаков,
Одиннадцать кабачников
Для праздника поставили
Палатки на селе.
При каждой пять подносчиков;
Подносчики - молодчики
Наметанные, дошлые,
А все им не поспеть,
Со сдачей не управиться!
Гляди, чтó протянулося
Крестьянских рук со шляпами,
С платками, с рукавицами.
Ой жажда православная,
Куда ты велика!
Лишь окатить бы душеньку,
А там добудут шапочки,
Как отойдет базар.

По пьяным по головушкам
Играет солнце вешнее...
Хмельно, горласто, празднично,
Пестро, красно кругом!
Штаны на парнях плисовы,
Жилетки полосатые,
Рубахи всех цветов;
На бабах платья красные,
У девок косы с лентами,
Лебедками плывут!
А есть еще затейницы,
Одеты по-столичному -
И ширится, и дуется
Подол на обручах!
Заступишь - расфуфырятся!
Вольно же, новомодницы,
Вам снасти рыболовные
Под юбками носить!
На баб нарядных глядючи,
Старообрядка злющая
Товарке говорит:
«Быть голоду! быть голоду!
Дивись, что всходы вымокли,
Что половодье вешнее
Стоит до Петрова!
С тех пор как бабы начали
Рядиться в ситцы красные, -
Леса не подымаются,
А хлеба хоть не сей!»

Да чем же ситцы красные
Тут провинились, матушка?
Ума не приложу!

«А ситцы те французские -
Собачьей кровью крашены!
Ну... поняла теперь?..»

Пошли по лавкам странники:
Любуются платочками,
Ивановскими ситцами,
Шлеями, новой обувью,
Издельем кимряков.
У той сапожной лавочки
Опять смеются странники:
Тут башмачки козловые
Дед внучке торговал,
Пять раз про цену спрашивал,
Вертел в руках, оглядывал:
Товар первейший сорт!
«Ну, дядя! Два двугривенных
Плати, не то проваливай!» -
Сказал ему купец.
- А ты постой! - Любуется
Старик ботинкой крохотной,
Такую держит речь:
- Мне зять - плевать, и дочь смолчит
, Жена - плевать, пускай ворчит!
А внучку жаль! Повесилась
На шею, егоза:
«Купи гостинчик, дедушка,
Купи!» - Головкой шелковой
Лицо щекочет, ластится,
Цалует старика.
Постой, ползунья босая!
Постой, юла! Козловые
Ботиночки куплю...
Расхвастался Вавилушка,
И старому и малому
Подарков насулил,
А пропился до грошика!
Как я глаза бесстыжие
Домашним покажу?..

Мне зять - плевать, и дочь смолчит,
Жена - плевать, пускай ворчит!
А внучку жаль!.. - Пошел опять
Про внучку! Убивается!..
Народ собрался, слушает,
Не смеючись, жалеючи;
Случись, работой, хлебушком
Ему бы помогли,
А вынуть два двугривенных,
Так сам ни с чем останешься.
Да был тут человек,
Павлуша Веретенников.
(Какого роду-звания,
Не знали мужики,
Однако звали «барином».
Горазд он был балясничать,
Носил рубаху красную,
Поддевочку суконную,
Смазные сапоги;
Пел складно песни русские
И слушать их любил.
Его видали многие
На постоялых двориках,
В харчевнях, в кабаках.)
Так он Вавилу выручил -
Купил ему ботиночки.
Вавило их схватил
И был таков! - На радости
Спасибо даже барину
Забыл сказать старик,
Зато крестьяне прочие
Так были разутешены,
Так рады, словно каждого
Он подарил рублем!
Была тут также лавочка
С картинками и книгами,
Офени запасалися
Своим товаром в ней.
«А генералов надобно?» -
Спросил их купчик-выжига.
- И генералов дай!
Да только ты по совести,
Чтоб были настоящие -
Потолще, погрозней.

«Чудные! как вы смотрите! -
Сказал купец с усмешкою. -
Тут дело не в комплекции...»
- А в чем же? шутишь, друг!
Дрянь, что ли, сбыть желательно?
А мы куда с ней денемся?
Шалишь! Перед крестьянином
Все генералы равные,
Как шишки на ели:
Чтобы продать плюгавого,
Попасть на доку надобно,
А толстого да грозного
Я всякому всучу...
Давай больших, осанистых,
Грудь с гору, глаз навыкате,
Да чтобы больше звезд!

«А статских не желаете?»
- Ну, вот еще со статскими! -
(Однако взяли - дешево! -
Какого-то сановника
За брюхо с бочку винную
И за семнадцать звезд.)
Купец - со всем почтением,
Что любо, тем и потчует
(С Лубянки - первый вор!) -
Спустил по сотне Блюхера,
Архимандрита Фотия,
Разбойника Сипко,
Сбыл книги: «Шут Балакирев»
И «Английский милорд»...

Легли в коробку книжечки,
Пошли гулять портретики
По царству всероссийскому,
Покамест не пристроятся
В крестьянской летней горенке,
На невысокой стеночке...
Черт знает для чего!

Эх! эх! придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого -
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Ой люди, люди русские!
Крестьяне православные!
Слыхали ли когда-нибудь
Вы эти имена?
То имена великие,
Носили их, прославили
Заступники народные!
Вот вам бы их портретики
Повесить в ваших горенках,
Их книги прочитать...

«И рад бы в рай, да дверь-то где?» -
Такая речь врывается
В лавчонку неожиданно.
- Тебе какую дверь? -
«Да в балаган. Чу! музыка!..»
- Пойдем, я укажу!

Про балаган прослышавши,
Пошли и наши странники
Послушать, поглазеть.
Комедию с Петрушкою,
С козою с барабанщицей
И не с простой шарманкою,
А с настоящей музыкой
Смотрели тут они.
Комедия не мудрая,
Однако и не глупая,
Хожалому, квартальному
Не в бровь, а прямо в глаз!
Шалаш полным-полнехонек,
Народ орешки щелкает,
А то два-три крестьянина
Словечком перекинутся -
Гляди, явилась водочка:
Посмотрят да попьют!
Хохочут, утешаются
И часто в речь Петрушкину
Вставляют слово меткое,
Какого не придумаешь,
Хоть проглоти перо!

Такие есть любители -
Как кончится комедия,
За ширмочки пойдут,
Цалуются, братаются,
Гуторят с музыкантами:
«Откуда, молодцы?»
- А были мы господские,
Играли на помещика,
Теперь мы люди вольные,
Кто поднесет-попотчует,
Тот нам и господин!

«И дело, други милые,
Довольно бар вы тешили,
Потешьте мужиков!
Эй! малой! сладкой водочки!
Наливки! чаю! полпива!
Цимлянского - живей!..»

И море разливанное
Пойдет, щедрее барского
Ребяток угостят.

He ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется -
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и цалуется
У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все село шатается,
Что даже церковь старую
С высокой колокольнею
Шатнуло раз-другой! -
Тут трезвому, что голому,
Неловко... Наши странники
Прошлись еще по площади
И к вечеру покинули
Бурливое село...

« Посторонись, народ!»
(Акцизные чиновники
С бубенчиками, с бляхами
С базара пронеслись.)

«А я к тому теперича:
И веник дрянь, Иван Ильич,
А погуляет по полу,
Куда как напылит!»

«Избави Бог, Парашенька,
Ты в Питер не ходи!
Такие есть чиновники,
Ты день у них кухаркою,
А ночь у них сударкою -
Так это наплевать!»

«Куда ты скачешь, Саввушка?»
(Кричит священник сотскому
Верхом, с казенной бляхою.)
- В Кузьминское скачу
За становым. Оказия:
Там впереди крестьянина
Убили... - «Эх!., грехи!..»

«Худа ты стала, Дарьюшка!»
- Не веретенце, друг!
Вот то, чем больше вертится,
Пузатее становится,
А я как день-деньской...

«Эй парень, парень глупенькой,
Оборванной, паршивенькой,
Эй, полюби меня!
Меня, простоволосую,
Хмельную бабу, старую,
Зааа-паааа-чканную!..»

Крестьяне наши трезвые,
Поглядывая, слушая,
Идут своим путем.

Средь самой средь дороженьки
Какой-то парень тихонький
Большую яму выкопал.
«Что делаешь ты тут?»
- А хороню я матушку! -
«Дурак! какая матушка!
Гляди: поддевку новую
Ты в землю закопал!
Иди скорей да хрюкалом
В канаву ляг, воды испей!
Авось соскочит дурь!»

«А ну, давай потянемся!»

Садятся два крестьянина,
Ногами упираются,
И жилятся, и тужатся,
Кряхтят - на скалке тянутся,
Суставчики трещат!
На скалке не понравилось:
«Давай теперь попробуем
Тянуться бородой!»
Когда порядком бороды
Друг дружке поубавили,
Вцепились за скулы!
Пыхтят, краснеют, корчатся,
Мычат, визжат, а тянутся!
«Да будет вам, проклятые!»
Не разольешь водой!

В канаве бабы ссорятся,
Одна кричит: «Домой идти
Тошнее, чем на каторгу!»
Другая: - Врешь, в моем дому
Похуже твоего!
Мне старший зять ребро сломал,
Середний зять клубок украл,
Клубок плевок, да дело в том, -
Полтинник был замотан в нем,
А младший зять все нож берет,
Того гляди, убьет, убьет!..

«Ну полно, полно, миленькой!
Ну, не сердись! - за валиком
Неподалеку слышится, -
Я ничего... пойдем!»
Такая ночь бедовая!
Направо ли, налево ли
С дороги поглядишь:
Идут дружненько парочки,
Не к той ли роще правятся?
Та роща манит всякого,
В той роще голосистые
Соловушки поют...

Дорога многолюдная
Что позже - безобразнее:
Все чаще попадаются
Избитые, ползущие,
Лежащие пластом.
Без ругани, как водится,
Словечко не промолвится,
Шальная, непотребная,
Слышней всего она!
У кабаков смятение,
Подводы перепутались,
Испуганные лошади
Без седоков бегут;
Тут плачут дети малые,
Тоскуют жены, матери:
Легко ли из питейного
Дозваться мужиков?..

У столбика дорожного
Знакомый голос слышится,
Подходят наши странники
И видят: Веретенников
(Что башмачки козловые
Вавиле подарил)
Беседует с крестьянами.
Крестьяне открываются
Миляге по душе:
Похвалит Павел песенку -
Пять раз споют, записывай!
Понравится пословица -
Пословицу пиши!
Позаписав достаточно,
Сказал им Веретенников:
«Умны крестьяне русские,
Одно нехорошо,
Что пьют до одурения,
Во рвы, в канавы валятся -
Обидно поглядеть!»

Крестьяне речь ту слушали,
Поддакивали барину.
Павлуша что-то в книжечку
Хотел уже писать,
Да выискался пьяненький
Мужик, - он против барина
На животе лежал,
В глаза ему поглядывал,
Помалчивал - да вдруг
Как вскочит! Прямо к барину -
Хвать карандаш из рук!
- Постой, башка порожняя!
Шальных вестей, бессовестных
Про нас не разноси!
Чему ты позавидовал!
Что веселится бедная
Крестьянская душа?
Пьем много мы по времени,
А больше мы работаем,
Нас пьяных много видится,
А больше трезвых нас.
По деревням ты хаживал?
Возьмем ведерко с водкою,
Пойдем-ка по избам:
В одной, в другой навалятся,
А в третьей не притронутся -
У нас на семью пьющую
Непьющая семья!
Не пьют, а так же маются,
Уж лучше б пили, глупые,
Да совесть такова...
Чудно смотреть, как ввалится
В такую избу трезвую
Мужицкая беда, -
И не глядел бы!.. Видывал
В страду деревни русские?
В питейном, что ль, народ?
У нас поля обширные,
А не гораздо щедрые,
Скажи-ка, чьей рукой
С весны они оденутся,
А осенью разденутся?
Встречал ты мужика
После работы вечером?
На пожне гору добрую
Поставил, съел с горошину:
«Эй! богатырь! соломинкой
Сшибу, посторонись!»

Крестьяне, как заметили,
Что не обидны барину
Якимовы слова,
И сами согласилися
С Якимом: - Слово верное:
Нам подобает пить!
Пьем - значит, силу чувствуем!
Придет печаль великая,
Как перестанем пить!..
Работа не свалила бы,
Беда не одолела бы,
Нас хмель не одолит!
Не так ли?

«Да, Бог милостив!»

Ну, выпей с нами чарочку!

Достали водки, выпили.
Якиму Веретенников
Два шкалика поднес.

Ай барин! не прогневался,
Разумная головушка!
(Сказал ему Яким.)
Разумной-то головушке
Как не понять крестьянина?
А свиньи ходят пó земи -
Не видят неба век!..

Вдруг песня хором грянула
Удалая, согласная:
Десятка три молодчиков,
Хмельненьки, а не валятся,
Идут рядком, поют,
Поют про Волгу-матушку,
Про удаль молодецкую,
Про девичью красу.
Притихла вся дороженька,
Одна та песня складная
Широко, вольно катится,
Как рожь под ветром стелется,
По сердцу по крестьянскому
Идет огнем-тоской!..
Под песню ту удалую
Раздумалась, расплакалась
Молодушка одна:
«Мой век - что день без солнышка,
Мой век - что ночь без месяца,
А я, млада-младешенька,
Что борзый конь на привязи,
Что ласточка без крыл!
Мой старый муж, ревнивый муж,
Напился пьян, храпом храпит,
Меня, младу-младешеньку,
И сонный сторожит!»
Так плакалась молодушка
Да с возу вдруг и спрыгнула!
«Куда?» - кричит ревнивый муж,
Привстал - и бабу за косу,
Как редьку за вихор!

Ой! ночка, ночка пьяная!
Не светлая, а звездная,
Не жаркая, а с ласковым
Весенним ветерком!
И нашим добрым молодцам
Ты даром не прошла!
Сгрустнулось им по женушкам,
Оно и правда: с женушкой
Теперь бы веселей!
Иван кричит: «Я спать хочу»,
А Марьюшка: - И я с тобой! -
Иван кричит: «Постель узка»,
А Марьюшка: - Уляжемся! -
Иван кричит: «Ой, холодно»,
А Марьюшка: - Угреемся! -
Как вспомнили ту песенку,
Без слова - согласилися
Ларец свой попытать.

Одна, зачем Бог ведает,
Меж полем и дорогою
Густая липа выросла.
Под ней присели странники
И осторожно молвили:
«Эй! скатерть самобраная,
Попотчуй мужиков!»

И скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки:
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять.

Крестьяне подкрепилися,
Роман за караульного
Остался у ведра,
А прочие вмешалися
В толпу - искать счастливого:
Им крепко захотелося
Скорей попасть домой...

Веретенников Павлуша - собиратель фольклора, встретившийся мужикам - искателям счастья - на сельской ярмарке в селе Кузьминском. Этому персонажу дается весьма скудная внешняя характеристика («Горазд он был балясничать, / Носил рубаху красную, / Поддевочку суконную, / Смазные сапоги...»), немного известно и о его происхождении («Какого роду-звания, / Не знали мужики, / Однако звали «барином»). За счет такой неопределенности образ В. приобретает обобщающий характер. Живая заинтересованность в судьбах крестьян выделяет В. из среды равнодушных наблюдателей за жизнью народа (деятелей разнообразных статистических комитетов), красноречиво разоблаченных в монологе Якима Нагого. Первое же появление В. в тексте сопровождается бескорыстным поступком: он выручает крестьянина Вавилу, покупая ботиночки для его внучки. Кроме того, он готов прислушиваться к чужому мнению. Так, хотя он и порицает русский народ за пьянство, но убеждается в неизбежности этого зла: выслушав Якима, и сам предлагает ему выпить («Якиму Веретенников / Два шкалика поднес»). Видя неподдельное внимание со стороны разумного барина, и «крестьяне открываются / Миляге по душе». Среди предполагаемых прототипов В. фольклористы и этнографы Павел Якушкин и Павел Рыбников, деятели демократического движения 1860-х гг. Своей фамилией персонаж обязан, возможно, журналисту П. Ф. Веретенникову, несколько лет подряд посещавшему Нижегородскую ярмарку и публиковавшему отчеты о ней в «Московских ведомостях».

Влас - староста деревни Большие Вахлаки. «Служа при строгом барине, / Нес тяготу на совести / Невольного участника / Жестокостей его». После отмены крепостного права В. отказывается от должности псевдо-бурмистра, но принимает на себя фактическую ответственность за судьбу общины: «Влас был душа добрейшая, / Болел за всю вахлачину "- / Не за одну семью». Когда проблеснувшая со смертью Последыша надежда на вольную жизнь «без барщины... без подати... Без палки...» сменяется для крестьян новой заботой (тяжбой с наследниками за поемные луга), В. становится ходатаем за крестьян, «живет в Москве... был в Питере... / А толку что-то нет!». Вместе с молодостью В. расстался с оптимизмом, боится нового, вечно угрюм. Но повседневная жизнь его богата незаметными добрыми делами, так, например, в главе «Пир на весь мир» по его почину крестьяне собирают деньги для солдата Овсяникова. Образ В. лишен внешней конкретности: для Некрасова он прежде всего представитель крестьянства. Тяжелая его судьба («Не столько в Белокаменной / По мостовой проехано, / Как по душе крестьянина / Прошло обид...») - судьба всего русского народа.

Гирин Ермил Ильич (Ермила) - один из наиболее вероятных претендентов на звание счастливца. Реальный прототип этого персонажа - крестьянин А. Д. Потанин (1797-1853), управлявший по доверенности имением графини Орловой, которое называли Одоевщиной (по фамилии бывших владельцев - князей Одоевских), а крестьяне перекрестили в Адовщину. Потанин прославился необычайной справедливостью. Некрасовский Г. своей честностью стал известен односельчанам еще в те пять лет, что служил писарем в конторе («Худую совесть надобно - / Крестьянину с крестьянина / Копейку вымогать»). При старом князе Юрлове его уволили, но затем, при молодом, единогласно избрали бурмистром Адовщины. За семь лет своего «царствования» Г. лишь единожды покривил душой: «...из рекрутчины / Меньшого брата Митрия / Повыгородил он». Но раскаяние в этом проступке чуть не привело его к самоубийству. Только благодаря вмешательству сильного господина удалось восстановить справедливость, и вместо сына Ненилы Власьевны служить отправился Митрий, причем «сам князь о нем заботится». Г. уволился, снял в аренду мельницу «и стал он пуще прежнего / Всему народу люб». Когда же мельницу решили продать, Г. выиграл торги, но у него не оказалось с собой денег, чтобы внести задаток. И тогда «чудо сотворилося»: Г. выручили крестьяне, к которым он обратился за помощью, за полчаса ему удалось собрать на базарной площади тысячу рублей.

Г. движет не меркантильный интерес, а бунтарский дух: «Не дорога мне мельница, / Обида велика». И хотя «имел он все, что надобно / Для счастья: и спокойствие, / И деньги, и почет», на тот момент, когда крестьяне заводят о нем речь (глава «Счастливые»), Г., в связи с крестьянским восстанием, находится в остроге. Речь рассказчика, седоволосого попа, от которого становится известно об аресте героя, неожиданно прерывается посторонним вмешательством, а позже он и сам отказывается продолжать повествование. Но за этой недомолвкой легко угадывается как причина бунта, так и отказ Г. помогать в его усмирении.

Глеб - крестьянин, «великий грешник». Согласно легенде, поведанной в главе «Пир на весь мир», «аммирал-вдовец», участник битвы «под Ачаковым» (возможно, граф А. В. Орлов-Чесменский), пожалованный императрицей восемью тысячами душ, умирая, доверил старосте Г. свое завещание (вольную для этих крестьян). Герой соблазнился посуленными ему деньгами и сжег завещание. Этот «Иудин» грех мужики склонны расценивать как наитягчайший из когда-либо совершенных, из-за него-то им и предстоит «вечно маяться». Только Грише Добросклоно-ву удается убедить крестьян, «что не они ответчики / За Глеба окаянного, / Всему виною: крепь!».

Добросклонов Гриша - персонаж, появляющийся в главе «Пир на весь мир», ему же целиком посвящен эпилог поэмы. «У Григория / Лицо худое, бледное / И волос тонкий, вьющийся / С оттенком красноты». Он семинарист, сын приходского дьячка Трифона из деревни Большие Вахлаки. Семья их живет в крайней бедности, только щедрость Власа-крестного и других мужиков помогла поставить на ноги Гришу и его брата Савву. Мать их Домна, «батрачка безответная / На каждого, кто чем-нибудь / Помог ей в черный день», рано умерла, оставив на память о себе страшную «Соленую» песню. В сознании Д. образ ее неотделим от образа родины: «В сердце мальчика / С любовью к бедной матери / Любовь ко всей вахлачине / Слилась». Уже в пятнадцать лет он преисполнился решимости посвятить жизнь народу. «Не надо мне ни серебра, / Ни золота, а дай Господь, / Чтоб землякам моим / И каждому крестьянину / Жилось вольготно-весело / На всей святой Руси!» Он собирается в Москву учиться, пока же они вместе с братом по мере сил помогают мужикам: пишут для них письма, растолковывают «Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», трудятся и отдыхают «с крестьянством наравне». Наблюдения над жизнью окружающей бедноты, размышления о судьбе России и ее народа облекаются в поэтическую форму, песни Д. знают и любят крестьяне. С его появлением в поэме усиливается лирическое начало, прямая авторская оценка вторгается в повествование. Д. отмечен «печатью дара Божьего»; пропагандист-революционер из народной среды, он должен, по мысли Некрасова., служить примером для прогрессивной интеллигенции. В его уста автор вкладывает свои убеждения, свой вариант ответа на социальные и нравственные вопросы, поставленные в поэме. Образ героя придает поэме композиционную завершенность. Реальным прототипом мог быть Н. А. Добролюбов.

Елена Александровна - губернаторша, милосердная барыня, спасительница Матрены. «Добра была, умна была, / Красивая, здоровая, / А деток не дал Бог». Она приютила крестьянку после преждевременных родов, стала крестной матерью ребенка, «все время с Лиодорушкой / Носилась как с родным». Благодаря ее заступничеству удалось вызволить Филиппа из рекрутчины. Матрена превозносит свою благодетельницу до небес, и критика (О. Ф. Миллер) справедливо отмечает в образе губернаторши отголоски сентиментализма карамзинского периода.

Ипат - гротескный образ верного холопа, барского лакея, оставшегося верным хозяину и после отмены крепостного права. И. хвалится тем, что помещик его «рукою собственной / В тележку запрягал», купал в проруби, спас от холодной смерти, на которую сам же перед тем и обрек. Все это он воспринимает как великие благодеяния. У странников И. вызывает здоровый смех.

Корчагина Матрена Тимофеевна - крестьянка, ее жизнеописанию целиком посвящена третья часть поэмы. «Матрена Тимофеевна / Осанистая женщина, / Широкая и плотная, / Лет тридцати осьми. / Красива; волос с проседью, / Глаза большие, строгие, / Ресницы богатейшие, / Сурова и смугла. / На ней рубаха белая, / Да сарафан коротенький, / Да серп через плечо». Слава счастливицы приводит к ней странников. М. соглашается «душу выложить», когда мужики обещают помочь ей в жатве: страда в самом разгаре. Судьба М. во многом подсказана Некрасову опубликованной в 1-м томе «Причитаний Северного края», собранных Е. В. Барсовым (1872), автобиографией олонецкой вопленицы И. А. Федосеевой. Повествование строится на основе ее плачей, а также других фольклорных материалов, в том числе «Песен, собранных П. Н. Рыбниковым» (1861). Обилие фольклорных источников, зачастую практически без изменения включенных в текст «Крестьянки», да и само название этой части поэмы подчеркивают типичность судьбы М.: это обычная судьба русской женщины, убедительно свидетельствующая о том, что странники «затеяли / Не дело - между бабами // Счастливую искать». В родительском доме, в хорошей, непьющей семье, М. жилось счастливо. Но, выйдя замуж за Филиппа Корчагина, печника, она попала «с девичьей воли в ад»: суеверная свекровь, пьяница свекор, старшая золовка, на которую невестка должна работать, как раба. С мужем, правда, ей повезло: лишь однажды дело дошло до побоев. Но Филипп только зимой возвращается домой с заработков, в остальное же время за М. некому заступиться, кроме дедушки Савелия, отца свекра. Ей приходится выносить домогательства Ситникова, господского управляющего, прекратившиеся лишь с его смертью. Утешением во всех бедах становится для крестьянки ее первенец Де-мушка, но по недосмотру Савелия ребенок погибает: его съедают свиньи. Над убитой горем матерью вершат неправедный суд. Вовремя не догадавшись дать взятку начальнику, она становится свидетельницей надругательства над телом своего ребенка.

Долгое время К. не может простить Савелию его непоправимой оплошности. Со временем у крестьянки появляются новые дети, «некогда / Ни думать, ни печалиться». Умирают родители героини, Савелий. Ее восьмилетнему сыну Федоту грозит наказание за то, что он скормил чужую овцу волчице, и мать ложится вместо него под розги. Но самые тяжкие испытания выпадают на ее долю в неурожайный год. Беременная, с ребятишками, она сама уподобляется голодной волчице. Рекрутский набор лишает ее последнего заступника, мужа (его забирают вне очереди). В бреду ей рисуются страшные картины жизни солдатки, солдатских детей. Она покидает дом и бежит в город, где пытается добраться до губернатора, и, когда швейцар за взятку пускает ее в дом, бросается в ноги губернаторше Елене Александровне. С мужем и новорожденным Лиодорушкой героиня возвращается домой, этот случай и закрепил за ней репутацию счастливицы и прозвание «губернаторша». Дальнейшая судьба ее также обильна бедами: одного из сыновей уже забрали в солдаты, «Дважды погорели... Бог сибирской язвою... трижды посетил». В «Бабьей притче» подводится итог ее трагической повести: «Ключи от счастья женского, / От нашей вольной волюшки / Заброшены, потеряны / У Бога самого!» Часть критики (В. Г. Авсеенко, В. П. Буренин, Н. Ф. Павлов) встретила «Крестьянку» в штыки, Некрасова обвиняли в неправдоподобных преувеличениях, фальшивом, деланном простонародничанье. Однако даже недоброжелатели отмечали отдельные удачные эпизоды. Встречались и отзывы об этой главе как лучшей части поэмы.

Кудеяр-атаман - «великий грешник», герой легенды, рассказанной Божьим странником Ионушкой в главе «Пир на весь мир». Лютый разбойник неожиданно раскаялся в своих преступлениях. Ни паломничество ко гробу Господню, ни отшельничество не приносят его душе успокоения. Угодник, явившийся К., обещает ему, что тот заслужит прощение, когда срежет «тем же ножом, что разбойничал», вековой дуб. Годы тщетных усилий заронили в сердце старца сомнение в возможности выполнения задачи. Однако «рухнуло древо, скатилося с инока бремя грехов», когда отшельник в порыве бешеного гнева убил проезжавшего мимо пана Глуховского, похвалявшегося своей спокойной совестью: «Спасения / Я уж не чаю давно, / В мире я чту только женщину, / Золото, честь и вино... Сколько холопов гублю, / Мучу, пытаю и вешаю, / А поглядел бы, как сплю!» Легенда о К. заимствована Некрасовым из фольклорной традиции, однако образ пана Глуховского вполне реалистичен. Среди возможных прототипов - помещик Глуховский из Смоленской губернии, засекший своего крепостного, согласно заметке в «Колоколе» Герцена от 1 октября 1859 г.

Нагой Яким - «В деревне Босове / Яким Нагой живет, / Он до смерти работает, / До полусмерти пьет!» - так определяет себя сам персонаж. В поэме ему доверено выступить в защиту народа от имени народа. Образ имеет глубокие фольклорные корни: речь героя изобилует перефразированными пословицами, загадками, кроме того, формулы, схожие с теми, что характеризуют его внешность («Рука - кора древесная, / А волосы - песок»), неоднократно встречаются, например, в народном духовном стихе «О Егории Хоробром». Народное представление о нераздельности человека и природы Некрасовым переосмысляется, подчеркивается единство труженика с землей: «Живет - с сохою возится, / А смерть придет Якимушке "- / Как ком земли отвалится, / Что на сохе присох... у глаз, у рта / Излучины, как трещины / На высохшей земле <...> шея бурая, / Как пласт, сохой отрезанный, / Кирпичное лицо».

Биография персонажа не совсем типична для крестьянина, богата событиями: «Яким, старик убогонький, / Живал когда-то в Питере, / Да угодил в тюрьму: / С купцом тягаться вздумалось! / Как липочка ободранный, / Вернулся он на родину / И за соху взялся». Во время пожара он лишился большей части своего добра, поскольку первым делом бросился спасать картиночки, которые купил для своего сына («И сам не меньше мальчика / Любил на них глядеть»). Однако и в новом доме герой принимается за старое, покупает новые картинки. Бесчисленные невзгоды лишь укрепляют его твердую жизненную позицию. В главе III первой части («Пьяная ночь») Н. произносит монолог, где его убеждения сформулированы предельно отчетливо: каторжный труд, результаты которого достаются трем дольщикам (Богу, царю и господину), а подчас и вовсе уничтожаются пожаром; бедствия, нищета - всем этим оправдывается мужицкое пьянство, и не стоит мерить крестьянина «на мерочку господскую». Такая точка зрения на проблему народного пьянства, широко обсуждавшуюся в публицистике 1860-х гг., близка революционно-демократической (согласно Н. Г. Чернышевскому и Н. А. Добролюбову, пьянство - следствие бедности). Не случайно впоследствии этот монолог использовался народниками в их пропагандистской деятельности, неоднократно переписывался и перепе-чатывался отдельно от остального текста поэмы.

Оболт-Оболдуев Гаврила Афанасьевич - «Барин кругленький, / Усатенький, пузатенький, / С сигарочкой во рту... румяненький, / Осанистый, присадистый, / Шестидесяти лет... Ухватки молодецкие, / Венгерка с бранденбурами, / Широкие штаны». В числе именитых предков О. - татарин, тешивший государыню дикими зверями, и казнокрад, замысливший поджог Москвы. Герой гордится своим родословным древом. Раньше барин «коптил... небо Божие, / Носил ливрею царскую, / Сорил казну народную / И думал век так жить», но с отменой крепостного права «порвалась цепь великая, / Порвалась - рас-скочилася: / Одним концом по барину, / Другим - по мужику!». С ностальгией вспоминает помещик об утраченных благах, объясняя попутно, что печалится не о себе, а о родине-матушке.

Лицемерный, праздный, невежественный деспот, видящий назначение своего сословия в том, чтобы «имя древнее, / Достоинство дворянское / Поддерживать охотою, / Пирами, всякой роскошью / И жить чужим трудом». Вдобавок ко всему О. еще и труслив: безоружных мужиков он принимает за грабителей, и им не скоро удается уговорить его спрятать пистолет. Комический эффект усиливается за счет того, что обвинения в собственный адрес звучат из уст самого помещика.

Овсяников - солдат. «...Был хрупок на ноги, / Высок и тощ до крайности; / На нем сюртук с медалями / Висел, как на шесте. / Нельзя сказать, чтоб доброе / Лицо имел, особенно / Когда сводило старого - / Черт чертом! Рот ощерится, / Глаза - что угольки!» С сироткой-племянницей Устиньюшкой О. разъезжал по деревням, зарабатывая на жизнь райком, когда же инструмент испортился, сочинил новые присловья и исполнял их, подыгрывая себе на ложках. В основе песен О. лежат фольклорные приговорки и раешные стишки, записанные Некрасовым в 1843-1848 гг. во время работы над «Жизнью и похождениями Тихона Тростниковая. Текст этих песен отрывочно обрисовывает жизненный путь солдата: война под Севастополем, где он был искалечен, халатный медицинский осмотр, где раны старика забраковали: «Второразрядные! / По ним и пенцион», последующая нищета («Ну-тка, с Георгием - по миру, по миру»). В связи с образом О. возникает актуальная как для Некрасова, так и для позднейшей русской литературы тема железной дороги. Чугунка в восприятии солдата - одушевленное чудовище: «В рожу крестьянину фыркает, / Давит, увечит, кувыркает, / Скоро весь русский народ / Чище метлы подметет!» Клим Лавин объясняет, что солдат не может добраться в петербургский «Комитет о раненых» за справедливостью: тариф на Московско-Петербургской дороге увеличился и сделал ее недоступной для народа. Крестьяне, герои главы «Пир на весь мир», пытаются помочь солдату и общими силами собирают только «рублишко».

Петров Агап - «грубый, непокладистый», по словам Власа, мужик. П. не хотел мириться с добровольным рабством, успокоили его лишь с помощью вина. Пойманный Последышем на месте преступления (нес бревно из господского леса), он сорвался и объяснил барину свое реальное положение в выражениях самых нелицеприятных. Клим Лавин инсценировал жестокую расправу над П., напоив его вместо порки. Но от перенесенного унижения и чрезмерного опьянения к утру следующего дня герой умирает. Такую страшную цену платят крестьяне за добровольный, пусть и временный, отказ от свободы.

Поливанов - «...господин невысокого рода», однако небольшие средства нисколько не мешали проявлению его деспотической натуры. Ему присущ весь спектр пороков типичного крепостника: жадность, скупость, жестокость («с родными, не только с крестьянами»), сладострастие. К старости у барина отнялись ноги: «Очи-то ясные, / Щеки-то красные, / Пухлые руки как сахар белы, / Да на ногах - кандалы!» В этой беде Яков стал для него единственной опорой, «другом и братом», но за верную службу барин отплатил ему черной неблагодарностью. Страшная месть холопа, ночь, которую П. пришлось провести в овраге, «стонами птиц и волков отгоняя», заставляют барина раскаяться («Грешен я, грешен! Казните меня!»), но повествователь полагает, что прощения ему не будет: «Будешь ты, барин, холопа примерного, / Якова верного, / Помнить до судного дня!»

Поп - по предположению Луки, попу «живется весело, / Вольготно на Руси». Сельский священник, встретившийся странникам на пути самым первым, опровергает это предположение: у него нет ни покоя, ни богатства, ни счастья. С каким трудом «достается грамота / Поповскому сынку», сам Некрасов писал в стихотворной пьесе «Забракованные» (1859). В поэме эта тема появится снова в связи с образом семинариста Гриши Добросклонова. Беспокойно поприще священника: «Болящий, умирающий, / Рождающийся в мир / Не избирают времени», никакая привычка не защитит от сострадания умирающим и сиротам, «всякий раз намается, / Переболит душа». Сомнительным почетом пользуется поп в крестьянской среде: с ним связаны народные суеверия, он и его семья - постоянные персонажи непристойных анекдотов и песен. Богатство же поповское ранее было обусловлено щедростью прихожан-помещиков, с отменой крепостного права покинувших свои усадьбы и рассеявшихся, «как племя иудейское... По дальней чужеземщине / И по Руси родной». С переходом раскольников под надзор гражданских властей в 1864 г. местное духовенство лишилось еще одной серьезной статьи дохода, а с крестьянских трудов «копейками / Живиться тяжело».

Савелий - богатырь святорусский, «с большущей сивой гривою, / Чай, двадцать лет не стриженной, / С большущей бородой, / Дед на медведя смахивал». Когда-то в схватке с медведицей он повредил спину, и в старости она согнулась. Родная деревня С, Корежина, находится в лесной глуши, и оттого крестьяне живут относительно свободно («К нам земская полиция / Не попадала по году»), хотя и терпят зверства помещика. В терпении и состоит богатырство русского крестьянина, но любому терпению есть предел. С. попадает в Сибирь за то, что живьем закопал в землю ненавистного немца-управляющего. Двадцать лет каторги, неудачная попытка побега, двадцать лет поселения не поколебали в богатыре бунтарский дух. Возвратившись после амнистии домой, он живет в семье сына, свекра Матрены. Несмотря на почтенный возраст (согласно ревизским сказкам, деду сто лет), он ведет независимую жизнь: «Семейки недолюбливал, /В свой угол не пускал». Когда же его попрекают каторжным прошлым, весело отвечает: «Клейменый, да не раб!» Закаленное суровыми промыслами и людской жестокостью, окаменевшее сердце С. смог растопить лишь правнук Дема. Несчастный случай делает деда виновником Демушкиной смерти. Горе его безутешно, он уходит на покаяние в Песочный монастырь, пытается вымолить прощение «гневной матери». Прожив сто семь лет, перед смертью он произносит страшный приговор русскому крестьянству: «Мужчинам три дороженьки: / Кабак, острог да каторга, / А бабам на Руси / Три петли... В любую полезай». Образ С, помимо фольклорных, имеет общественно-полемические корни. Спасший Александра II от покушения 4 апреля 1866 г. О. И. Комиссаров был костромичом, земляком И. Сусанина. Монархисты в этой параллели видели доказательство тезиса о царелюбии русского народа. Для опровержения этой точки зрения Некрасов поселил в Костромскую губернию, исконную вотчину Романовых, бунтаря С, причем Матрена улавливает сходство между ним и памятником Сусанину.

Трофим (Трифон) - «мужик с одышкою, / Расслабленный, худой / (Нос вострый, как у мертвого, / Как грабли руки тощие, / Как спицы ноги длинные, / Не человек - комар)». Бывший каменщик, прирожденный силач. Поддавшись на провокацию подрядчика, он «снес один по крайности / Четырнадцать пудов» на второй этаж и надорвался. Один из самых ярких и страшных образов в поэме. В главе «Счастливые» Т. хвалится счастьем, позволившим ему живым добраться из Питера на родину в отличие от многих других «лихорадочных, горячечных работничков», которых выкидывали из вагона, когда те начинали бредить.

Утятин (Последыш) - «худой! / Как зайцы зимние, / Весь бел... Нос клювом, как у ястреба, / Усы седые, длинные /И - разные глаза: / Один здоровый светится, / А левый - мутный, пасмурный, / Как оловянный грош!». Имея «богатство непомерное, / Чин важный, род вельможеский», У. не верит в отмену крепостного права. В результате спора с губернатором его разбивает паралич. «Не корысть, / А спесь его подрезала». Сыновья князя боятся, что он лишит их наследства в пользу побочных дочерей, и уговаривают крестьян притвориться снова крепостными. Крестьянский мир дозволил «покуражиться / Уволенному барину / В останные часы». В день прибытия странников - искателей счастья - в деревню Большие Вахлаки Последыш наконец умирает, тогда крестьяне устраивают «пир на весь мир». Образ У. имеет гротескный характер. Абсурдные приказания барина-самодура смешат крестьян.

Шалашников - помещик, бывший владелец Корежины, военный. Пользуясь удаленностью от губернского города, где стоял помещик со своим полком, корежинские крестьяне не платили оброка. Ш. решил выбить оброк силой, драл крестьян так, что «мозги уж потрясалися / В головушках». Савелий вспоминает помещика как непревзойденного мастера: «Умел пороть! / Он так мне шкуру выделал, что носится сто лет». Погиб под Варною, смерть его положила конец относительному благоденствию мужиков.

Яков - «про холопа примерного - Якова верного» рассказывает в главе «Пир на весь мир» бывший дворовый. «Люди холопского звания - / Сущие псы иногда: / Чем тяжелей наказания, / Тем им милей господа». Таким был и Я. до тех пор, пока господин Поливанов, позарившись на невесту его племянника, не сбыл того в рекруты. Примерный холоп запил, но через две недели вернулся, сжалившись над беспомощным барином. Однако уже «мутил его враг». Я. везет Поливанова в гости к его сестре, на полпути сворачивает в Чертов овраг, распрягает лошадей и, вопреки опасениям барина, не убивает его, а вешается сам, на целую ночь оставляя хозяина наедине с его совестью. Такой способ мести («тащить сухую беду» - повеситься во владениях обидчика, чтобы заставить его мучиться всю жизнь) действительно был известен, особенно у восточных народностей. Некрасов, создавая образ Я., обращается к истории, которую поведал ему А. Ф. Кони (в свою очередь услышавший ее от сторожа волостного правления), и лишь незначительно видоизменяет ее. Эта трагедия - очередная иллюстрация пагубности крепостного права. Устами Гриши Добросклонова Некрасов резюмирует: «Нет крепи - нет помещика, / До петли доводящего / Усердного раба, / Нет крепи - нет дворового, / Самоубийством мстящего / Злодею своему».

Одним из самых известных произведений Николая Некрасова считается поэма «Кому на Руси жить хорошо», отличающаяся не только глубоким философским смыслом и социальной остротой, но и яркими, самобытными персонажами — это семь простых русских мужиков, которые собрались вместе и заспорили о том, кому «вольготно-весело живется на Руси». Впервые поэма была опубликована в 1866 году в журнале «Современник». Публикация поэмы была возобновлена уже через три года, но царская цензура, усмотрев в содержании нападки на режим самодержавия, не допустила её в печать. В полном объеме поэма была опубликована только после революции в 1917 году.

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» стала центральным произведением в творчестве великого русского поэта, это его идейная и художественная вершина, итог его раздумий и размышлений о судьбе русского народа и о дорогах, ведущих к его счастью и благополучию. Эти вопросы волновали поэта на протяжении всей его жизни и прошли красной нитью через всю его литературную деятельность. Работа над поэмой продолжалась 14 лет (1863-1877 гг.) и для того, чтобы создать эту «народную эпопею» как называл её сам автор, полезную и понятную для простого народа, Некрасов приложил немало усилий, хотя в итоге она так и не была закончена (задумывалось 8 глав, было написано 4). Тяжелая болезнь, а затем смерть Некрасова нарушили его планы. Сюжетная незавершенность не мешает носить произведению острый социальный характер.

Основная сюжетная линия

Поэма была начата Некрасовым в 1863 году после отмены крепостного права, поэтому её содержание затрагивает многие проблемы, возникшие после проведения Крестьянской реформы 1861 года. В поэме четыре главы, они объединены общим сюжетом о том, как семь простых мужиков заспорили, кому хорошо живется на Руси и кто по-настоящему счастлив. Сюжет поэмы, затрагивающей серьезные философские и социальные проблемы, построен в виде путешествия по российским деревням, их «говорящие» названия как нельзя лучше описывают российскую действительность того времени: Дырявина, Разутова, Горелова, Заплатова, Неурожайкина и т.д. В первой главе под названием «Пролог» мужики встречаются на столбовой дороге и заводят свой спор, чтобы его решить, они отравляются в путешествие по России. По дороге мужики-спорщики встречаются с самыми разными людьми, это и крестьяне, и торговцы, и помещики, и священники, и нищие, и пьяницы, они видят самые разнообразные картины из жизни людей: похороны, свадьбы, ярмарки, выборы и т.д.

Встречая разных людей, мужики задают им один и тот же вопрос: насколько они счастливы, но и поп, и помещик жалуются на ухудшение жизни после отмены крепостного права, только единицы из всех людей, встречаемых ими на ярмарке, признают себя истинно счастливыми.

Во второй главе под названием «Последыш» странники приходят в деревню Большие Вахлаки, жители которой после отмены крепостного права, чтобы не расстраивать старого графа, продолжают изображать из себя крепостных. Некрасов показывает читателям как их потом жестоко обманули и ограбили графские сыновья.

Третья глава под названием «Крестьянка» описывает поиски счастья среди женщин того времени, происходит встреча странников с Матреной Корчагиной в деревне Клин, она рассказывает им о своей многострадальной судьбе и советует не искать им счастливых людей среди русских женщин.

В четвертой главе под названием «Пир на весь мир» странствующие искатели правды попадают на застолье в селе Валахчине, там они понимают, что вопросы, которые они задают людям о счастье, волнуют всех русских людей без исключения. Идейным финалом произведения становится песня «Русь», которая зародилась в голове участника пира, сына приходского дьячка Григория Добросклонова:

«Ты и убогая,

ты и обильная,

ты и всесильная

Матушка-Русь! »

Главные персонажи

Вопрос о том, кто является главным героем поэмы остается открытым, формально это те мужики, которые поспорили о счастье и решили отправиться в путешествие по России, что бы решить кто прав, однако в поэме четко прослеживается утверждение, что главный персонаж поэмы - весь русский народ, воспринимаемый как единое целое. Образы мужиков-странников (Романа, Демьяна, Луки, братьев Ивана и Митродора Губиных, старика Пахома и Прова) практически не раскрыты, их характеры не прорисованы, они действуют и высказываются как единый организм, тогда как образы встречающихся им людей наоборот расписаны очень тщательно, с большим количеством подробностей и нюансов.

Одним из ярких представителей человека из народа можно назвать сына приходского дьяка Григория Добросклонова, который подан Некрасовым как народный заступник, просветитель и спаситель. Он является одним из ключевых персонажей и описанию его образа отдана вся заключительная глава. Гриша как никто из всех близок к народу, понимает его мечты и чаяния, желает помочь ему и складывает для людей замечательные «добрые песни» приносящие окружающим радость и надежду. Его устами автор провозглашает свои взгляды и убеждения, дает ответы на поднятые в поэме острые социальные и нравственные вопросы. Такие персонажи как семинарист Гриша и честный бурмистр Ермил Гирин не ищут счастья для себя, они мечтают осчастливить всех людей сразу и посвящают этому всю свою жизнь. Главная идея поэмы вытекает из понимания Добросклонова самого понятия счастья, это чувство может в полной мере ощутить лишь тот, кто без рассуждений отдаст свою жизнь за правое дело в борьбе за народное счастье.

Главным женским персонажем поэмы является Матрена Корчагина, описанию её трагической судьбы, типичной для всех русских женщин, посвящена вся третья глава. Рисуя её портрет, Некрасов любуется её прямой, гордой осанкой, незамысловатым одеянием и удивительной красотой простой русской женщины (глаза большие, строгие, ресницы богатейшие, сурова и смугла). Вся её жизнь проходит в тяжелой крестьянской работе, ей приходится терпеть побои мужа и наглые посягательства управляющего, ей суждено было пережить трагическую смерть своего первенца, голод и лишения. Она живет только ради своих детей, без колебаний принимает наказание розгами за своего провинившегося сына. Автор восхищен силой её материнской любви, выносливостью и сильным характером, искренне жалеет её и сочувствует все русским женщинам, ибо судьба Матрены - это судьба всех женщин-крестьянок того времени, страдающих от бесправия, нужды, религиозного фанатизма и суеверия, отсутствия квалифицированной медицинской помощи.

Также в поэме описаны образа помещиков, их жен и сыновей (князья, дворяне), изображены помещичья прислуга (лакеи, слуги, дворовые прислужники), попы и другие священнослужители, добрые губернаторши и жестокие немцы-управляющие, артисты, солдаты, странники, огромное количество второстепенных персонажей, которые придают народной лирико-эпической поэме «Кому на Руси жить хорошо» то уникальное многоголосие и эпическую широту, делающие данное произведение настоящим шедевром и вершиной всего литературного творчества Некрасова.

Анализ поэмы

Поднятые в произведении проблемы отличаются многообразием и сложностью, они затрагивают жизнь самых различных слоев общества, это и сложный переход на новый жизненный уклад, проблемы пьянства, бедности, мракобесия, алчности, жестокости, угнетения, желания что-то изменить и т.д.

Однако все-таки ключевая проблема данного произведения — поиски простого человеческого счастья, которое каждый из персонажей понимает по-своему. Например, богатые люди, такие как попы или помещики, думают только о собственном благополучии, это для них и есть счастье, люди победнее, такие как обычные крестьяне рады и самым простым вещам: остаться в живых после нападения медведя, пережить битье на работе и пр.

Главная мысль поэмы — русский народ достоин быть счастливым, он это заслужил своим страданиями, кровью и потом. Некрасов был убежден, что за свое счастье необходимо бороться и не достаточно сделать одного человека счастливым, ведь это не решит всей глобальной проблемы в целом, поэма призывает думать и стремиться о счастье для всех без исключения.

Структурные и композиционные особенности

Композиционная форма произведения отличается своеобразностью, она построена в соответствии с законами классической эпопеи, т.е. каждая глава может существовать автономно, а все вместе они представляют собой единое целое произведение, обладающее большим количеством персонажей и сюжетных линий.

Поэма, по мнению самого автора, относится к жанру народной эпопеи, она написана трехстопным нерифмованным ямбом, в конце каждой строки после ударных слогов идут два безударных (применение дактилической казулы), в некоторых местах для подчеркивания фольклорного стиля произведения присутствует четырехстопный ямб.

Для того чтобы поэма была понятна простому человеку в ней использовано много простонародных слов и выражений: деревнишка, бревешко, ярмонка, пустпопляс и т.д. В поэме присутствует большое количество различных образцов народнопоэтического творчества, это и сказки, и былины, и разнообразные пословицы и поговорки, народные песни различного жанра. Язык произведения стилизован автором в виде народной песни для улучшения простоты восприятия, в то время использование фольклора считалось лучшим способом общения интеллигенции с простым народом.

В поэме автором использовались такие средства художественной выразительности как эпитеты («солнце красное», «тени черные», сердце свободное», «люди бедные»), сравнения («выскочил, как встрепанный», «как убитые заснули мужики»), метафоры («лежит земля», «плачет пеночка», «бурлит село»). Также здесь есть место иронии и сарказму, применяются различные стилистические фигуры, такие как обращения: «Эй, дядя!», «Ой люди, люди русские!», различные восклицания «Чу!», «Эх, Эх!» и т.д.

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» является высшим образцом произведения, выполненного в народном стиле всего литературного наследия Некрасова. Использованные поэтом элементы и образы русского народного фольклора придают произведению яркой самобытности, красочности и сочного национального колорита. То, что поиски счастья Некрасов сделал главной темой поэмы совсем не случайно, ведь его искал на протяжении многих тысяч лет весь русский народ, это отражено в его сказках, былинах, легендах, песнях и в других разнообразных фольклорных источниках как поиски клада, счастливой земли, бесценного сокровища. Тема данного произведения выражала самое заветное желание русского народа на протяжении всего его существования — счастливо жить в обществе, где правят справедливость и равноправие.

Сюжетные линии и их соотношение в поэме Н. А. Некрасова "Кому на Руси жить хорошо"

Сюжет – это развитие действия, ход событий, которые могут следовать в произведении друг за другом в хронологической последовательности (сказки, рыцарские романы) или группироваться таким образом, чтобы способствовать выявлению его главной мысли, основного конфликта (концентрический сюжет). Сюжет отражает жизненные противоречия, столкновения и взаимоотношения героев, эволюцию их характеров и поведения.

Сюжет «Кому на Руси жить хорошо» во многом обусловлен жанром поэмы-эпопеи, воспроизводящей все разнообразие жизни народа в пореформенный период: его надежды и драмы, праздники и будни, эпизоды и судьбы, легенды и факты, исповеди и молву, сомнения и прозрения, поражения и одоления, иллюзии и реальность, прошлое и настоящее. И в этом многоголосье народной жизни подчас трудно различить голос автора, предложившего читателю принять условия игры и отправиться с его героями в увлекательное путешествие. Автор и сам строго следует правилам этой игры, исполняя роль добросовестного повествователя и незаметно руководя ее ходом, в общем-то практически не обнаруживая свою взрослость. Лишь иногда он позволяет себе открыть свой истинный уровень. Такая роль автора обусловлена целевым назначением поэмы – не только проследить рост крестьянского самосознания в пореформенный период, но в равной степени и способствовать этому процессу. Ведь уподобляя душу народа непаханой целине и призывая сеятеля, поэт не мог не чувствовать себя одним из них.

Сюжетная линия поэмы – странствия семи временнообязанных мужиков по необъятным просторам Руси в поисках счастливого – призвана осуществить эту задачу.

Завязка «Кому на Руси жить хорошо» (необходимый элемент сюжета) – спор о счастье семи мужиков из смежных деревень с символическими названиями (Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка). Они отправляются на поиски счастливого, получив поддержку благодарной волшебной птички. Роль странников в развитии сюжета значительна и ответственна. Образы их лишены индивидуальной очерченности, как это принято в фольклоре. Мы знаем только их имена и пристрастия. Так, Роман считает счастливым человеком помещика, Демьян – чиновника, Лука – попа. Иван и Метродор Губины полагают, что вольготно на Руси живется «купчине толстопузому», старик Пахом – что министру, а Пров – царю.

Великая реформа многое меняла в жизни крестьян, но они большей частью не были готовы к ней. Их понятия отягощали вековые традиции рабства, и сознание только начинало пробуждаться, о чем свидетельствовал спор мужиков в поэме.

Некрасов очень хорошо понимал, что счастье народа в значительной степени зависит от того, насколько он сумеет осознать свое место в жизни. Любопытно, что наметившийся в споре первоначальный сюжет оказывается ложным: из предполагаемых «счастливцев» крестьяне беседуют только с попом и помещиком, отказавшись от остальных встреч. Дело в том, что на этом этапе им и в голову не приходит возможность мужицкого счастья. Да и самое это понятие связывается у них лишь с отсутствием того, что ежечасно делает их, крестьян, несчастными, - голода, изнуряющего труда, зависимости от всякого рода господ.

Именно поэтому вначале

У нищих, у солдатиков

Не спрашивали странники,

Как им – легко ли, трудно ли

Живется на Руси?

В поэме «Кому на Руси жить хорошо» помимо основного сюжета, решающего задачу роста крестьянского самосознания, есть многочисленные побочные сюжетные линии. Каждая из них вносит что-то существенное в сознание крестьян.

Поворотным моментом в развитии событий в поэме является встреча семи счастьеискателей с деревенским попом.

Духовенство, особенно сельское, по роду своей деятельности было ближе других господствующих сословий к простому народу. Обряды, связанные с рождением детей, свадьбами, похоронами, отправляли священники. Они владели тайнами немудреных крестьянских грехов и подлинных трагедий. Естественно, лучшие среди них не могли не сострадать простому народу, внушая ему любовь к ближнему, кротость, терпение и веру. Именно с таким попом и встретились мужики. Он помог им, во-первых, перевести их неопределенные представления о счастье в четкую формулу «покой, богатство, честь», во-вторых, раскрыл перед ними мир страданий, не связанных с надрывным трудом, мучительным голодом или унижением. Священник, в сущности, переводит для крестьян понятие счастья в нравственную категорию.

Отповедь Луке, который назван сказителем глупым, отличается редким единодушием и гневом:

Что взял? башка упрямая!

Дубина деревенская!

Туда же, лезет в спор!

Дворяне колокольные –

Попы живут по-княжески.

Крестьяне впервые могли подумать том, что если сытый и свободный священник так страдает, то не исключено, что голодный и зависимый мужик может быть счастлив. И не следует ли поосновательней выяснить, что же такое счастье, прежде чем колесить по Руси в поисках счастливого? Так оказываются семеро мужиков на «сельской ярмонке» в богатом селе Кузьминском, с двумя старинными церквями, с забитом наглухо училищем и

Фельдшерской избой с устрашающей вывеской, главное же, с многочисленными питейными заведениями. Ярмарочное многоголосье исполнено светлых, ликующих интонаций. Повествователь радуется обилию изделий сельских мастеров, многообразию плодов непосильного труда, незатейливым развлечениям, опытной рукой делает зарисовки крестьянских характеров, типов, жанровых сценок, но иногда вдруг словно забывает о своей роли скромного повествователя, и перед читателями во весь рост встает могучая фигура поэта-просветителя:

Эх! Эх! придет ли времечко,

Когда (приди желанное!..)

Дадут понять крестьянину,

Что розь портрет портретику,

Что книга книге розь?

Когда мужик не Блюхера

И не милорда глупого –

Белинского и Гоголя

С базара понесет?

Семеро мужиков имеют возможность убедиться, как неудержимая народная энергия, сила, радость поглощаются безобразным пьянством. Так, может быть, в нем причина несчастий, и, если избавить людей от тяги к вину, жизнь изменится? Об этом они не могут не задуматься, столкнувшись с Якимом Нагим. Эпизод с пахарем имеет большое значение в становлении и развитии мужицкого самосознания. Некрасов наделяет простого хлебороба пониманием значения общественного мнения: Яким Нагой вырывает карандаш из рук интеллигента Павлуши Веретенникова, готового записать в книжечку, что умных русских крестьян губит водка. Он уверенно заявляет:

На мерочку господскую

Крестьянина не мерь!

Яким Нагой легко устанавливает причинно-следственные связи. Не водка делает жизнь крестьянина невыносимой, а невыносимая жизнь заставляет их обращаться к водке как единственному утешению. Он хорошо понимает, кто присваивает плоды крестьянского труда:

Работаешь один,

А чуть работа кончена,

Гляди, стоят три дольщика:

Бог, царь и господин!

Крестьяне, ранее бездумно поддакивающие Павлуше Веретенникову, вдруг соглашаются с Якимом:

Работа не свалила бы,

Беда не одолела бы,

Нас хмель не одолит!

Странники после этой встречи имеют возможность осознать сословную разницу понятия счастья и враждебность народу господствующих классов. Теперь они все больше задумываются о судьбах крестьян и пытаются найти

Среди них счастливых, вернее, им важно выявить народные представления о счастье, сопоставить их со своими.

«Эй, счастие мужицкое!

Дырявое с заплатами,

Горбатое с мазолями,

Проваливай домой!» -

Вот окончательное мнение странников о «счастии мужицком».

История Ермила Гирина – вставной эпизод с самостоятельным сюжетом. Рассказывает ее счастьеискателям крестьянин Федосей из деревни Дымоглотово, не без основания решив, что этого «просто мужика» можно назвать счастливым. Все у него было: «спокойствие, и деньги, и почет». Грамотный мужик, он был сначала писарем при управляющем и на этой должности сумел завоевать уважение и признательность односельчан, помогая им в трудных для них бумажных делах безвозмездно. Затем при молодом князе избрали его бурмистром.

Пошел Ермило царствовать

Над всей княжою вотчиной,

И царствовал же он!

В семь лет мирской копеечки

Под ноготь не зажал,

В семь лет не тронул правого,

Не попустил виновному,

Душой не покривил…

Однако «попик седенький» припомнил «грех» Ермила, когда вместо своего брата Митрия он отдал в рекруты сына вдовы Ненилы Власьевны. Ермила замучила совесть, он едва не покончил с собой, пока не исправил содеянное. После этого случая Ермил Гирин отказался от должности старосты и приобрел мельницу, причем с ним не случилось денег, когда он ее торговал, и мир помог ему посрамить купца Алтынникова:

Хитры, сильны подьячие,

А мир их посильней,

Богат купец Алтынников,

А все не устоять ему

Против мирской казны…

Деньги Гирин вернул и с тех пор стал «пуще прежнего всему народу люб» за правду, ум и доброту. Семерым странникам предоставил автор извлечь немало уроков из этой истории. Они могли подняться до понимания высшего счастья, состоявшего в служении братьям по классу, народу. Крестьяне

Могли призадуматься над тем, что только в единении они представляют несокрушимую силу. Наконец, к ним должно было прийти понимание, что для счастья человеку необходимо иметь чистую совесть. Однако, когда мужики собрались навестить Ермила, выяснилось, что «в остроге он сидит», так как, видимо, не захотел выступить на стороне начальников, обидчиков народа. Конец истории Ермила Гирина автор сознательно не договаривает, но и он поучителен. Странствующие герои могли понять, что за такую безупречную репутацию, за такое редкое счастье неведомому мужику Гирину пришлось заплатить свободой.

На своем долгом пути странникам предстояло думать и учиться, как и читателям, впрочем.

К встрече с помещиком они оказались куда подготовленней, чем к встрече со священником. Крестьяне ироничны и насмешливы и когда помещик хвастает своим родословным древом, и когда говорит о духовном родстве с крестьянской вотчиной. Они хорошо понимают полярность своих и помещичьих интересов. Быть может, впервые странники осознали, что отмена крепостного права – великое событие, навеки оставившее в прошлом ужасы помещичьего произвола и всевластия. И хотя реформа, ударившая «одним концом по барину, другим по мужику», лишила их окончательно «барской ласки», но и призвала к самостоятельности, ответственности за обустройство собственной жизни.

У Некрасова тема женской судьбы проходит в творчестве как тема самостоятельная, особо значимая. Поэт хорошо понимал, что в крепостной России женщина несла двойной гнет, социальный и семейный. Он заставляет своих странников задуматься о судьбе женщины, родоначальницы жизни, опоры и хранительницы семьи – основы народного счастья.

Матрену Тимофеевну Корчагину соседи называли счастливицей. Кое в чем ей действительно повезло: она родилась и выросла в непьющей семье, замуж вышла по любви, но в остальном прошла обычный путь крестьянки. С пяти лет начала трудиться, рано вышла замуж и вдоволь хлебнула обид, оскорблений, надрывного труда в семье мужа, потеряла сына-первенца и осталась солдаткой с детьми. Знакомы Матрене Тимофеевне господские розги и мужнины побои. Трудолюбивая, талантливая («И добрая работница, / И петь-плясать охотница / Я смолоду была»), горячо любящая детей, семью, Матрена Тимофеевна не сломилась под ударами судьбы. В бесправии и унижении она нашла в себе силы бороться с несправедливостью и победила, вернув мужа из солдатчины. Матрена Тимофеевна – воплощение нравственной силы, ума и терпения русской женщины, самоотверженности и красоты.

В горькой безысходности крестьянской судьбы народ едва ли не по фольклорной инерции связывал счастье с удачей (Матрене Тимофеевне, например, помогла губернаторша), но странники к этому времени кое-что уже повидали и в счастливый случай не верят, поэтому просят Матрену Тимофеевну выложить всю душу. И трудно им не согласиться с ее словами:

Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны

У бога самого!

Однако беседа с Матреной Тимофеевной оказалась для семерых мужиков очень важной в определении путей- дорог к народному счастью. Большую роль в этом сыграл вставной эпизод с самостоятельным сюжетом о Савелии, богатыре святорусском.

Савелий вырос в заглазной деревне, отделенной от города дремучими лесами и болотами. Корежские мужики отличались независимым нравом, и «не ахти великие доходы» имел от них помещик Шалашников, хотя и драл мужиков отчаянно:

Сдавались люди слабые,

А сильные за вотчину

Стояли хорошо.

Присланный Шалашниковым управляющий Фогель обманом заставил корежских мужиков сделать дорогу, а затем закабалил их окончательно:

У немца – хватка мертвая:

Пока не пустит по миру,

Не отойдя, сосет.

Мужики не потерпели насилия – казнили немца Фогеля, закопав его заживо в землю. Перед семерыми странниками поставлен нелегкий вопрос: правомерно ли насилие над угнетателями? Чтобы им легче было на него ответить, поэт вводит в сюжет еще один трагический эпизод – смерть первенца Матрены Тимофеевны Демушки, которого загрызли свиньи по недосмотру Савелия. Здесь раскаянье старика не знает предела, он молится, просит прощения у Бога, отправляется на покаяние в монастырь. Автор намеренно подчеркивает религиозность Савелия, его сострадание всему живому – каждому цветику, каждому живому существу. Есть разница в его вине за душегубство немца Фогеля и Демушки. Но Савелий в конечном счете не оправдывает себя и за убийство управляющего, вернее, считает его бессмысленным. За ним последовала каторга, поселение, осознание растраченной впустую силы. Савелий хорошо понимает тяжесть жизни крестьянина и праведность его гнева. Знает он и меру потенциальной силы «мужика- богатыря». Однако вывод его однозначен. Он говорит Матрене Тимофеевне:

Терпи, многокручинная!

Терпи многострадальная!

Нам правды не найти.

Автор и подводит семерых странников к мысли о праведности насильственной расправы с угнетателем, и предостерегает от необдуманности порыва, за которым неизбежно последует и наказание, и раскаяние, потому что ничего не изменится в жизни от такого единичного правосудия.

Поумнели странники за месяцы странствования, и первоначальная мысль о счастливо живущем на Руси сменилось мыслью о народном счастье.

Старосте Власу из главы «Последыш» они говорят о цели своего путешествия:

Мы ищем, дядя Влас,

Непоротой губернии,

Непотрошеной волости,

Избыткова села!..

Странники думают о всеобщности счастья (от губернии до села) и подразумевают под ним личную неприкосновенность, правовую защищенность собственности, благосостояние.

Уровень самосознания крестьян на этом этапе достаточно высок, и речь идет теперь о путях-доходах к народному счастью. Первой преградой к нему в пореформенные годы были пережитки крепостничества в сознании как помещиков, так и крестьян. Об этом рассказывается в главе «Последыш». Здесь странники знакомятся с вымороченным князем Утятиным, не желающим признавать царской реформы, поскольку страдает его дворянская спесь. В угоду наследникам, испугавшимся за свое наследство, крестьяне за обещанные «луга поемные» разыгрывают перед помещиком «камедь» прежних порядков. Автор не жалеет сатирических красок, показывая их жестокую нелепость и устарелость. Но не все крестьяне согласны подчиниться оскорбительным условием игры. Не хочет, например, быть «шутом гороховым» бурмистр Влас. Сюжет с Агапом Петровым свидетельствует, что и у самого темного крестьянина пробуждается чувство собственного достоинства – прямое следствие проведенной реформы, которую нельзя повернуть вспять.

Смерть Последыша символична: она свидетельствует об окончательном торжестве новой жизни.

В заключительной главе поэмы «Пир на весь мир» несколько сюжетных линий, которые проходят в многочисленных песнях и легендах. Одна из основных тем, поднятых в них, - тема греха. Нескончаема вина господствующих классов перед крестьянами. В песне, названной «Веселой», говорится о самоуправстве помещиков, чиновников, даже царя, лишающих крестьян их собственности, уничтожающих их семьи. «Славно жить народу / На Руси святой!» - рефрен песни, звучащий горькой насмешкой.

Нечесаный, «верченый, крученый, сеченый, мученый» Калинушка – типичный барщинный крестьянин, жизнь которого прописана «на собственной спине». Выросшие «под рылом у помещика», барщинные крестьяне особенно страдали от их кропотливого произвола и дурацких запретов, например запрета на грубые слова:

Намаялись! уж подлинно

Отпраздновали волю мы,

Как праздник: так ругалися,

Что поп Иван обиделся

За звоны колокольные,

Гудевшие в тот день.

Рассказ бывшего выездного лакея Викентия Александровича «Про холопа примерного – Якова верного» - еще одно свидетельство неискупаемого греха самовластного помещика. Господин Поливанов, с темным прошлым («он деревнишку на взятки купил») и настоящим («вольничал, бражничал, горькую пил»), отличался редкой жестокостью не только по отношению к крепостным, но даже к родным («Дочь повенчав, муженька благоверного / Высек – обоих прогнал нагишом»). И уж, конечно, не щадил «холопа примерного, Якова верного», которого «походя дул каблуком» в зубы.

Яков тоже порождение крепостничества, превращавшего лучшие нравственные качества народа: верность долгу, преданность, самоотверженность, честность, трудолюбие – в бессмысленное холопство.

Яков остался предан барину, даже когда тот лишился былой силы, обезножел. Помещик как будто бы наконец оценил преданность слуги, стал называть его «другом и братом»! Автор незримо стоит за рассказчиком, призванным убедить слушателей, что братские отношения господина и крепостного невозможны. Господин Поливанов запрещает любимому племяннику Якова жениться на Арише, и просьбы дяди не помогают. Видя в Грише соперника, барин отдает его в солдаты. Быть может, впервые Яков задумался о чем-то, но сказать барину о его вине он сумел только одним способом – повесился над ним в лесу.

Тема греха бурно обсуждается пирующими. Грешников насчитывается не меньше, чем счастливцев. Здесь и помещики, и кабатчики, и разбойники, и крестьяне. И споры, как и в начале поэмы, завершаются потасовкой, пока не выступает со своим рассказом Иона Ляпушкин, часто навещающий вахлацкую сторонку.

Специальную главку автор посвящает странникам и богомольцам, которые «не жнут, не сеют – кормятся» по всей Руси. Повествователь не скрывает, что среди них немало обманщиков, ханжей и даже преступников, но есть и истинные носители духовности, потребность в которой так велика в русском народе. Ее не истребила непосильная работа, ни долгое рабство, ни даже кабак. Автор рисует незатейливую жанровую сценку, изображающую семью за вечерней работой, в то время как привеченный ею странник досказывает «быль афонскую». На лицах стариков, женщин, детей столько доверчивого внимания, горячего сочувствия, напряженной завороженности, что поэт с умилением, любовью и верой восклицает:

Еще народу русскому

Пределы не поставлены:

Пред ним широкий путь…

В уста божьего странника Ионы, горячо почитаемого крестьянами, вкладывает повествователь легенду «О двух великих грешниках», слышимую им в Соловках от отца Питирима. Она очень важна для решения проблемы «греха», поставленной в поэме.

Атаман шайки разбойников Кудеяр, душегуб, проливший много крови, вдруг раскаялся. Господь для искупления грехов повелел ему спилить ножом, которым он разбойничал, могучий дуб.

Режет упругое дерево,

Господу славу поет,

Годы идут – подвигается

Медленно дело вперед.

Первый в той стороне пан Глуховский посмеялся над Кудеяром:

Жить надо, старче, по-моему:

Сколько холопов гублю,

Мучу, пытаю, и вешаю,

А поглядел бы, как сплю.

В бешеном гневе отшельник убивает Глуховского – и свершается чудо:

Рухнуло древо, скатилося

С инока бремя грехов!..

Семеро странников уже слышали однажды о Савелии, совершившем грех душегубства, и имели возможность отличить убийство мучителя Фогеля от случайной гибели младенца Демушки. Теперь им предстояло понять разницу в греховности раскаявшегося разбойника Кудеяра и убежденного палача и развратника Глуховского, истязавшего крестьян. Кудеяр, казнивший пана Глуховского, не только не совершил греха, но был прощен Богом за прошлые прегрешения. Это новый уровень в сознании счастьеискателей: они осознают возможность насильственных действий в отношении воинствующих палачей народа, - действий, не противостоящих христианскому мировосприятию. «Велик дворянский грех!» - вот единодушный вывод крестьян. Но неожиданно дворянским грехом не исчерпывается вопрос о виновниках крестьянских страданий.

Игнатий Прохоров рассказывает народную балладу об «аммирале-вдовце» , отпустившем восемь тысяч душ на волю после своей смерти. Староста Глеб продал «вольную» наследнику адмирала.

Все прощает бог, а Иудин грех

Не прощается.

Ой, мужик! мужик! ты грешнее всех,

И за то тебе вечно маяться!

Поэт хорошо понимал, что крепостное право не только развязывало самые жестокие инстинкты помещиков, но уродовало крестьянские души.

Предательство братьев-крестьян – преступление, которому нет прощения. И этот урок усваивают наши странники, к тому же имевшие возможности вскоре убедиться в его действенности. Вахлаки дружно накидываются на Егорку Шутова, получив наказ из села Тискова «бить его». «Коли всем миром велено: / Бей – стало, есть за что», - говорит староста Влас странникам.

Гриша Добросклонов подводит итоги крестьянскому диспуту, объясняя мужикам основную причину грехов дворян и крестьян:

Змея родит змеенышей,

А крепь - грехи помещика,

Грех Якова – несчастного,

Грех Глеба родила,

Всем необходимо понять, говорит он, что если «нет крепи», то и грехов этих больше не будет, что наступило новое время.

В поэме «Кому на Руси жить хорошо» Некрасов не обходит стороною и судьбу солдат – вчерашних крестьян, оторванных от земли, от семей, брошенных под пули и розги, нередко искалеченных и забытых. Таков высокий и тощий до крайности солдат Овсянников, на котором висел, как на шесте, «сюртук с медалями». Обезноженный и израненный, он все еще мечтает получить от государства «пенцию», но не добраться ему до Питера: чугунка дорога. Сначала «райком кормился дедушка», а когда инструмент испортился, купил три желтенькие ложечки и стал играть на них, сочинив для немудреной музыки песенку:

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Эпизод о солдате, герое Севастополя, вынужденного нищенствовать («Нутка, с Георгием – по миру, по миру»), поучителен для странников и читателя, как и все многочисленные эпизоды с самостоятельными сюжетами, включенными в поэму.

В трудных поисках путей к крестьянскому счастью необходимо проявлять всем миром милосердие и сострадание к незаслуженно обездоленным и обиженным судьбой.

По распоряжению старосты Власа Клим, обладавший незаурядными актерскими данными, помогает солдату Овсянникову получить скромную народную помощь, зрелищно и убедительно пересказывая собравшемуся люду его историю. По копеечке, по грошику посыпались деньги в деревянную тарелочку старика солдата.

Новое «доброе время» выводит на сцену новых героев, рядом с которыми оказываются семеро счастьеискателей.

Подлинный герой заключительного сюжета поэмы - Гриша Добросклонов. Он с детства познал горькую нужду. Его отец, приходской дьячок Трифон, жил «беднее захудалого последнего крестьянина», мать, «батрачка безответная» Домна, рано умерла. В семинарии, где Гриша учился вместе со старшим братом Саввой, было «темно, холодно, угрюмо, строго, голодно». Вахлаки подкармливали добрых и простых ребят, которые платили им за это работой, справляли их дела в городе.

Благодарная «любовь ко всей вахлачине» заставляет умного Гришу задуматься об их судьбе.

…И лет пятнадцати

Григорий твердо знал уже,

Что будет жить для счастия

Убогого и темного

Родного уголка.

Это Григорий разъясняет вахлакам, что крепостное рабство – причина всех дворянских и крестьянских грехов и что оно навеки ушло в прошлое.

Всех пристальней, всех радостней

Прослушал Гришу Пров:

Осклабился, товарищам

«Мотайте-ка на ус!»

Пров – один из семи странников, утверждавший, что лучше всех на Руси живется царю.

Так заключительный сюжет связывается с основным. Благодаря разъяснениям Гриши странники осознают корень зла российской жизни и значение воли для крестьян.

Незаурядный ум Гриши вахлаки оценивают по достоинству, с уважением говорят о его намерении отправиться «в Москву, в новорситет».

Гриша внимательно изучает быт, труд, заботы и чаянья крестьян, ремесленников, бурлаков, духовенства и «всей Руси загадочной».

Ангел милосердия - сказочный образ-символ, сменивший демона ярости, - витает теперь над Русью. В его песне о двух путях, пропетой над русским юношей, призыв пойти не обычной торной дорогой для толпы, - дорогой, исполненной страстей, вражды и греха, а тесной и трудной дорогой для избранных и сильных душ.

Иди к униженным,

Иди к обиженным –

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

Гриша – талантливый поэт. Любопытно, что песню «Веселая», видимо им сочиненную, автор называет «не народной»: ее пели по праздникам попы и дворовые, а вахлаки только притопывали и присвистывали. В ней очевидны приметы книжности: строгая логичность построения куплетов, обобщенная ироничность припева, лексика:

Славно жить народу

На Руси святой!

Эту песню слушают странники, а две другие песни поэта-гражданина остаются ими не услышанными.

Первая пронизана болью за рабское прошлое Родины-матери и надеждой на счастливые перемены:

Довольно! Окончен с прошедшим расчет,

Окончен расчет с господином!

Сбирается с силами русский народ

И учится быть гражданином.

Понятие гражданственности еще не знакомо странникам, им еще многое предстоит понять в жизни, многому научиться. Быть может, поэтому автор на этом этапе не соединяет их с Гришей – напротив, разводит. Недоступна пока пониманию странников и вторая Гришина песня,где он говорит о великих противоречиях Руси, но выражает надежду на пробуждение народных сил, на их готовность к борьбе:

Рать подымается –

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая!

Гриша Добросклонов испытывает радостное удовлетворение от жизни, потому что ясно обозначается для него простая и благородная цель – борьба за народное счастье.

Быть бы нашим странникам под родною крышею,

Если б знать могли они, что творилось с Гришею – вот

Фольклорные традиции в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»

Н.А Некрасов задумывал поэму «Кому на Руси жить хорошо как «народную книгу». Поэт всегда заботился о том, чтобы в его произведениях был «стиль, отвечающий теме». Желание сделать поэму максимально доступной крестьянскому читателю заставило поэта обратиться к фольклору.

Уже с первых страниц его встречает сказка – любимый народом жанр: благодарная за спасенного птенчика пеночка дарит мужикам «скатерть самобраную» и заботится о них в течение всего путешествия.

Привычен для читателя сказочный зачин поэмы:

В каком году – рассчитывай,

В каком году – угадывай…

И вдвойне желанны и знакомы строки, сулящие исполнение заветного:

По вашему хотению,

По моему велению…

Поэт использует в поэме сказочные повторы. Таковы, например, обращения к скатерти-самобранке или устойчивая характеристика крестьян, а также причина их спора. Сказочные приемы буквально пронизывает все произведение Некрасова, создавая волшебную обстановку, где героям подчинено пространство и время:

Шли долго ли, коротко ли,

Шли близко ли, далеко ли…

Широко использованы в поэме и приемы былинного эпоса. Поэт уподобляет многие образы крестьян настоящим богатырям. Таков, например, Савелий, богатырь святорусский. Да и сам Савелий относится к крестьянам как к подлинным богатырям:

Ты думаешь, Матренушка,

Мужик – не богатырь?

И жизнь ему не ратная,

И смерть ему не писана

В бою – а богатырь!

«Рать-орду крестьянскую» в былинных тонах рисует Яким Нагой. Подлинными богатырями выглядят каменщик Трофим, поднявший на второй этаж «по крайности четырнадцать пудов» кирпича или каменотес-олончанин. В песнях Гриши Добросклонова используется лексика былинного эпоса («Рать подымается – неисчислимая!»).

Вся поэма выдержана в сказово-разговорном стиле, где, естественно, много фразеологизмов: «умом раскидывал», «без малого верст тридцать», «переболит душа», «лясы распустил», «откуда прыть явилася», «вдруг сняло, как рукой», «мир не без добрых людей», «на славу угостим», «а вышло дело дрянь» и т.п.

Немало в поэме пословиц и поговорок всякого рода, органично подчиненных стихотворным ритмам: «Да брюхо-то не зеркало», «рабочий
конь солому ест, а пустопляс – овес», «горда свинья: чесалася о барское крыльцо», «не плюй на раскаленное железо – зашипит», «высоко бог, далеко царь», «хвали траву в стогу, а барина в гробу», «одним не птица мельница, что, как ни машет крыльями, небось, не полетит», «с работы как ни мучайся, не будешь ты богат, а будешь ты горбат», «да наши топоры лежали до поры», «и рад бы в рай, да дверь-то где?»

То и дело в текст вплетены загадки, создающие живописные образы то эха (без тела, а живет оно, без языка - кричит), то снега (лежит-молчит, когда умрет, тогда ревет), то замка на двери (Не лает, не кусается, а не пускает в дом), то топора (всю жизнь свою ты кланялся, а ласков не бывал), то пилы (жует, а есть не ест).

Еще Н.В. Гоголь отмечал, что русский народ всегда выражал свою душу в песне.

Н.А. Некрасов постоянно обращается к этому жанру. Песни Матрены Тимофеевны рассказывают «про шелковую плеточку, про мужнину родню». Ее подхватывает крестьянский хор, что свидетельствует о повсеместности страданий женщины в семье.

Любимая песня Матрены Тимофеевны «На горе стоит светелочка» слышится ей, когда она принимает решение добиться справедливости и вернуть мужа из солдатчины. Эта песня рассказывает о выборе единственного возлюбленного – хозяина женской судьбы. Ее местоположение в поэме обусловлено идейно-тематическим содержанием эпизода.

Большая часть песен, введенных Некрасовым в эпопею, отражают ужасы крепостничества.

Герой песни «Барщинная» - несчастный Калинушка, у которого «с лаптя до ворота шкура вся вспорота, пухнет с мякины живот». Единственная его радость – кабак. Еще страшнее жизнь Панкратушки, вконец оголодавшего пахаря, мечтающего о большой ковриге хлеба. Из-за вечного голода он утратил простые человеческие чувства:

Все съем один,

Управлюсь сам,

Хоть мать, хоть сын

Проси – не дам / «Голодная» /

Никогда не забывает поэт о тяжелой солдатской доле:

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские

Палочки русские.

Главная мысль «Солдатской» песни – неблагодарность государства, бросившего на произвол судьбы искалеченных и больных защитников отечества.

Горькое время рождало горькие песни. Вот почему даже «Веселая» пронизана иронией и рассказывает о нищете крестьян «на Руси святой».

Песня «Соленая» повествует о горестной стороне крестьянской жизни – дороговизне соли, столь необходимой для хранения сельскохозяйственных продуктов и в повседневном быту, но недоступной беднякам. Использует поэт и второе значение слова «соленая», обозначающее нечто тяжелое, изнуряющее, трудное.

Действующий в некрасовской эпопее сказочный ангел милосердия, сменивший демона ярости, поет песню, призывающую честные сердца «на бой, на труд».

Песни Гриши Добросклонова, еще очень книжные, исполнены любви к народу, веры в его силы, надежды на изменение его судьбы. В его песнях чувствуется знание фольклора: Гриша часто использует его художественно-выразительные средства (лексику, постоянные эпитеты, общепоэтические метафоры).

Героям «Кому на Руси жить хорошо» присущи исповедальность, столь обычная для произведений устного народного творчества. Поп, затем многочисленные «счастливые», помещик, Матрена Тимофеевна рассказывают странникам о своей жизни.

А увидим мы

Церковь божию,

Перед церковью

Долго крестимся:

«Дай ей, господи,

Радость-счастие,

Доброй душеньке

Александровне».

Опытной рукой гениального поэта, ценителя и знатока фольклора, поэт убирает диалектные фонетические неправильности подлинных причитаний-плачей, выявляя тем самым их художественную одухотворенность:

Падите мои слезоньки

Не на землю, не на воду,

Не на господень храм!

Падите прямо на сердце

Злодею моему!

В совершенстве владеет Н.А. Некрасов жанром народной баллады и, вводя ее в поэму, искусно имитирует и форму (перенос последней строки стиха на начало следующей), и лексику. Он использует народную фразеолгию, воспроизводит народную этимологию книжных оборотов, приверженность сказителей к географической и фактической точности деталей:

Аммирал-вдовец по морям ходил,

По морям ходил, корабли водил,

Под Ачаковым бился с туркою,

Наносил ему поражение.

В поэме подлинная россыпь постоянных эпитетов: «зайка серенький», «буйна головушка», «души черные», «ночка быстрая», «тело белое», «ясный сокол», «слезы горючие», «разумная головушка», «красные девушки», «добрый молодец», «борзый конь», «очи ясные», «воскресенье светлое», «лицо румяное», «шут гороховый».

Традиционно широко используемое в фольклоре число семь (семь пятниц на неделе, за семь верст киселя хлебать, семеро одного не ждут, семь раз отмерь – один отрежь и пр.) заметно и в поэме, где семеро мужиков из семи смежных деревень (Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка) отправляются странствовать по свету; семь филинов смотрят на них с семи больших дерев и т.п. Не реже обращается поэт и к числу три, тоже по традиции фольклорному: «три озера наплаканы», «три полосы беды», «три петли», «три дольщика», «три Матрены» - и пр.

Некрасов использует и другие приемы устного народного творчества, например междометия и частицы, придающие повествованию эмоциональность: «Ой, ласточка! Ой! глупая», «Чу! конь стучит копытами», «ай, косонька! Как золото на солнышке горит».

Обычны в «Кому на Руси жить хорошо» сложные слова, составленные из двух синонимов (гад-мошка, путь-дороженька, тоска-беда, мать-земля, рожь-матушка, фрукты-ягоды) или однокоренных слов (рад-радехонек, млада-младешенька) или слова, усиленные повтором однокоренных слов (скатерть скатертью, храпом храпит, ревмя ревет).

Традиционны в поэме фольклорные уменьшительно-ласкательные суффиксы в словах (кругленький, пузатенький, седенький, усатенький, дороженька), обращения, в том числе и к неодушевленным предметам («ой ты, пичуга малая…», «Эй, счастие мужицкое!», «Ох, ты, охота псовая», «Ой! ночка, ночка пьяная!»), отрицательные сравнения

(Не ветры веют буйные,

Не мать-земля колышется –

Шумит, поет, ругается,

Дерется и целуется

У праздника народ).

События в «Кому на Руси жить хорошо» излагаются в хронологической последовательности – традиционная композиция народных эпических произведений. Многочисленные побочные сюжеты поэмы представляют собой преимущественно повествовательные тексты. Многообразные ритмы некрасовской поэмы-эпопеи обусловлены жанрами устного народного творчества: сказок, былин, песен, причитаний, плачей!

Автор - народный сказитель, хорошо владеющий живой народной речью. На доверчивый взгляд крестьян-читателей мало чем отличается от них, как, например, и странники - богомольцы, увлекающие занимательными рассказами своих слушателей. В ходе повествования сказитель обнаруживает любимое народом лукавство ума, умение удовлетворить его любознательность и фантазию. Близко его сердцу христианское осуждение

Сказителем греховности порока и моральное вознаграждение страдальцев и праведников. И лишь искушенный читатель может рассмотреть за этой ролью народного сказителя лицо великого поэта, поэта-просветителя, воспитателя и вожатого.

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» написана большей частью трехстопным ямбом с двумя конечными безударными слогами. Стихи поэта нерифмованные, отличаются богатством созвучий и ритмов.

Н.А. Некрасов всегда был не просто поэтом – он был гражданином, которого глубоко волновала социальная несправедливость, и особенно – проблемы русского крестьянства. Жестокое обращение помещиков, эксплуатация женского и детского труда, безрадостный быт – все это находило отражение в его творчестве. И вот в 18621 году наступает, казалось бы, долгожданное освобождение – отмена крепостного права. Но было ли это освобождением по факту? Именно этой теме посвящает Некрасов “Кому на Руси жить хорошо” – самое острое, самое известное – и последнее свое произведение. Поэт писал его с 1863 года и до самой своей смерти, однако поэма все же вышла неоконченной, так что готовили ее для печати по фрагментам рукописей поэта. Однако эта незаконченность получилась в своем роде знаковой – ведь и для русского крестьянства отмена крепостного права так и не стала окончанием старой и началом новой жизни.

“Кому на Руси жить хорошо” читать стоит полностью, ведь на первый взгляд может показаться, что сюжет слишком простой для такой сложной темы. Спор семи мужиков о том, кому хорошо жить на Руси, не может быть основой для раскрытия глубины и сложности социального конфликта. Но благодаря таланту Некрасова в раскрытии характеров, произведение постепенно раскрывается. Поэма достаточно сложно для восприятия, поэтому лучше всего скачать ее текст полностью и прочитать несколько раз. Важно обратить внимание на то, насколько разным показано понимание счастья у мужика и у барина: первый считает, что это его материальное благополучие, а второй – что это как можно меньшее количество бед в его жизни. При этом для того, чтобы подчеркнуть мысль о духовности народа, Некрасов вводит еще двух персонажей, выходцев из его среды – это Ермил Гирин и Гриша Добросклонов, которые искренне хотят счастья всему крестьянскому сословию, и чтобы никто обижен не был.

Поэма “Кому на Руси жить хорошо” не является идеалистической, ведь поэт видит проблемы не только в дворянском сословии, которое погрязло в алчности, высокомерии и жестокости, но и среди крестьян. Это в первую очередь пьянство и мракобесие, а также деградация, безграмотность и бедность. Проблема поиска счастья лично для себя и для всего народа в целом, борьба с пороками и желание сделать мир лучше актуальны и сегодня. Так что даже в неоконченном виде некрасовская поэма является не только литературным, но и морально этическим образцом.