1.1.Условия установления якобинской диктатуры, ее организация и классовая сущность и задачи

Якоби́нцы (фр. jacobins) - участники политического клуба эпохи Великой французской революции, установившие свою диктатуру в 1793-1794 годах. Сформировались в июне 1789 на базе бретонской фракции депутатов Национального собрания. Получили своё название от клуба, находившегося в доминиканском монастыре святого Якова. В число якобинцев входили, прежде всего, члены революционного Якобинского клуба в Париже, а также члены провинциальных клубов, тесно связанных с основным клубом.1

Партия якобинцев включала правое крыло, лидером которого был Дантон, центр, возглавляемый Робеспьером, и левое крыло, во главе с Маратом (а после его смерти Эбером и Шометтом).

Якобинцы (преимущественно сторонники Робеспьера) участвовали в Конвенте, а 2 июня 1793 года совершили государственный переворот, свергнув жирондистов. Их диктатура продлилась до переворота 27 июля 1794 года, в результате которого Робеспьер был казнён.

Во время своего правления якобинцы провели ряд радикальных реформ и развернули массовый террор.

До 1791 года члены клуба были сторонниками конституционной монархии. К 1793 году якобинцы стали наиболее влиятельной силой в Конвенте, выступали за единство страны, укрепление национальной обороны перед лицом контрреволюции, жёсткий внутренний террор. Во второй половине 1793 года установилась диктатура якобинцев во главе с Робеспьером. После переворота 9 термидора и гибели вождей якобинцев клуб был закрыт (ноябрь 1794 года).

Начиная с XIX века термин «якобинцы» употребляется не только для обозначения исторических членов Якобинского клуба и их союзников, но также как название определённого радикального политико-психологического типа. 1

Якобинский клуб имел громадное влияние на ход Французской революции 1789 г. Не без основания можно сказать, что революция росла и развивалась в тесной связи с историей этого клуба. Колыбелью Якобинского клуба был Бретонский клуб, то есть совещания, устроенные несколькими депутатами третьего сословия Бретани по прибытии их в Версаль на Генеральные штаты ещё до открытия их. Инициатива этих совещаний приписывается д’Эннебону и де Понтиви, принадлежавшим к числу наиболее радикальных депутатов своей провинции. Вскоре в этих совещаниях приняли участие депутаты бретонского духовенства и депутаты других провинций, державшиеся разных направлений. Тут были Сийес и Мирабо, герцог д’Эгийон и Робеспьер, аббат Грегуар, Барнав и Петион. Влияние этой частной организации дало себя сильно почувствовать в критические дни 17 и 23 июня.

Когда король и Национальное собрание перебрались в Париж, Бретонский клуб распался, но бывшие его члены стали снова собираться сначала в частном доме, потом в нанятом ими помещении в монастыре якобинских монахов (доминиканского ордена) близ манежа, где заседало Национальное собрание. В заседаниях принимали участие и некоторые из монахов; поэтому роялисты прозвали членов клуба в насмешку якобинцами, сами же они приняли наименование Общества друзей конституции.

На самом деле политическим идеалом якобинского клуба была конституционная монархия, как её понимало большинство Национального собрания. Они называли себя монархистами и признавали своим девизом закон. С точностью дата открытия клуба в Париже - в декабре 1789-го или январе следующего года - неизвестна. Устав его был составлен Барнавом и принят клубом 8 февраля 1790 г. Неизвестно (так как сначала не велись протоколы заседаний), когда стали принимать в число членов посторонних, то есть не-депутатов.

Самые влиятельные из парижских газет выступали за якобинцев против фельянов. Якобинский клуб основал свой орган под названием «Журналь де деба» (Journal des débats et des décrets) вместо прежней газеты «Journal d. 1. soc. etc.», отошедшей к фельянам. Не ограничиваясь прессой, якобинцы перешли в конце 1791 г. к непосредственному воздействию на народ; с этою целью видные члены клуба - Петион, Колло д’Эрбуа и сам Робеспьер - посвятили себя «благородному призванию обучать детей народа конституции», то есть преподавать в народных школах «катехизис конституции». Более практическое значение имела другая мера - вербовка агентов, которые должны были на площадях или на галереях клуба и Национального собрания заниматься политическим воспитанием взрослых и привлекать их на сторону якобинцев. Этих агентов набирали из военных дезертиров, которые толпами бежали в Париж, а также из рабочих, предварительно посвящённых в идеи якобинцев.

В начале 1792 г. таких агентов было около 750; они состояли под началом бывшего офицера, получавшего приказания от тайного комитета Якобинского клуба. Агенты получали по 5 ливров в день, но вследствие большого наплыва жалованье снизилось до 20 су. Большое влияние в якобинском духе оказывало посещение галерей Якобинского клуба, открытых для публики, где могло поместиться до полутора тысяч человек. Клубные ораторы старались держать публику в постоянном возбуждении. Ещё более важным средством для приобретения влияния был захват галерей в Законодательном собрании через агентов и руководимую ими толпу; этим путём Якобинский клуб мог непосредственно воздействовать на ораторов Законодательного собрания и на голосование. Всё это стоило очень дорого и не покрывалось членскими взносами; но Якобинский клуб пользовался крупными субсидиями герцога Орлеанского или обращался к «патриотизму» своих состоятельных членов; один из таких сборов доставил 750000 ливров.

После ухода фельянов из Якобинского клуба в последнем в начале 1792 года возник новый раскол; в нём выделились две партии, которые позже боролись в Конвенте под названиями жирондисты и монтаньяры; сначала эта борьба выглядела как соперничество двух вождей - Бриссо и Робеспьера.

Разногласие между ними и их приверженцами особенно ярко обнаружилось в вопросе об объявлении войны Австрии, за что выступал Бриссо. Личные отношения и соперничество партий ещё более обострились, когда Людовик XVI согласился сформировать министерство из людей, близких к кружку депутатов Жиронды.

После свержении короля Якобинский клуб потребовал немедленно предать его суду. 19 августа внесли предложение заменить прежнее название «Клуба друзей конституции» новым - «Общество якобинцев, друзей свободы и равенства»; большинство отклонило это название, но 21 сентября клуб стал так называться. В то же время было постановлено произвести «чистку» клуба от недостойных, для чего избрали специальную комиссию. В сентябрьских убийствах Якобинский клуб как таковой не принимал непосредственного участия, но в солидарности с ними вождей клуба не может быть сомнения; это подтверждается как содержанием их речей в это время и свидетельством их собратьев по клубу, например Петиона, так и откровенным одобрением убийств членами клуба позже. В дальнейшей деятельности Якобинского клуба господствовал принцип террора. В первый период своей истории «Общество друзей конституции» было политическим клубом, влиявшим на формирование общественного мнения и настроение Национального собрания; во второй оно стало очагом революционной агитации; в третий Якобинский клуб стал полуофициальным учреждением правящей партии, органом и вместе с тем цензором Национального Конвента. Этот результат был достигнут путём долгой борьбы.

Национальный Конвент, открывшийся 21 сентября 1792 г. сначала слабо поддавался влиянию Якобинского клуба. Якобинский клуб стал ментором центрального правительственного органа, но Франция ещё не была завоевана; местные власти во многих случаях по-прежнему держались политики падшей партии. Клуб захватывает власть над провинцией посредством местных Якобинских клубов. 27 июля издаётся закон, угрожающий всем местным властям, военным командирам и частным лицам 5 или 10 годами заключения в цепях за противодействие «народным обществам» (sociétés populaires) или за распущение их. С другой стороны, Якобинский клуб отстаивает правительственную, то есть свою политику и слева, то есть против крайних революционеров, очагом которых продолжает быть клуб кордельеров, но которые нередко переносят борьбу в заседания самого Якобинского клуба.

Только с помощью неограниченной власти они могли удовлетворить своей злобе против ниспровергнутого революцией порядка и связанных с ним интересов и классов людей; только с помощью кровавого деспотизма они могли навязать Франции свою социальную программу. Наступил тот кризис в истории революции, который разбивает её на две противоположные по духу половины - эпоху стремления к свободе, перешедшей в анархию, и эпоху стремления к централизации власти, перешедшей в террор. В этой перемене фронта революции Якобинский клуб сыграл выдающуюся роль, подготовляя кризис, внушая партии и конвенту соответствующие меры и отстаивая новую программу в Париже и в провинциях через свои разветвления. Самый клуб действовал большей частью под внушением Робеспьера.

Прежде всего, Конвент, уже якобинский, 24 июня 1793 г. принял новую конституцию. Естественными правами человека провозглашались равенство, свобода, безопасность и собственность. Конституция предусматривала свободу слова и печати, всеобщее образование, свободу отправления религиозных культов, право создания народных об¬ществ, неприкосновенность частной собственности и свободу предпринимательства. Однако, эти демократические принципы практически не выполнялись и утонули в крови диктаторского режима монтаньяров.

По Конституции 1793 г. Франция провозглашалась единой и неделимой республикой. Избирательные права предоставлялись мужчинам, достигшим 21 года, независимо от имущественного положения. Члены Законодательного корпуса подлежали избранию простым большинством голосов. Законодательный корпус должен был состоять из одной палаты.

Заключение мира ценой уступки какой-либо части территории республики не допускалось. Конституция отвергала иностранное вмешательство в дела французского народа и провозглашала принцип невмешательства в дела других наций.

Однако, в условиях интервенции и Гражданской войны Конституция 1793 г. не была введена в действие. Для осуществления диктатуры якобинцы создали революционное правительство. Летом 1793 г. верховным органом республики был Конвент, который осуществлял в полном объеме законодательную, исполнительную и судебную власть. Комиссары Конвента в департаментах и армии имели неограниченные полномочия. Им поручалось проведение «чисток» местных органов, «восстановление революционного порядка, смещение и назначение армейских командиров». Фактически якобинцы установили политическую диктатуру.

Функции революционного правительства исполнял Комитет общественного спасения, который 27 июля возглавил Робеспьер. В его ве¬дении были военные, дипломатические дела, продовольственное снабжение, ему были подчинены другие местные органы власти, а сам Комитет отчитывался перед Конвентом.

Робеспьер Максимилиан - деятель Французской революции. Учился на юридическом факультете Парижского университета (1780). Депутат Конвента. После казни короля в январе 1793г. стал центральной фигурой революции. Замкнутый и педантичный адвокат из Арраса обрел могущество и неограниченную власть в качестве главы революционного Комитета общественного спасения. После устранения своих бывших соратников - Дантона, Демулена и Эбера, он еще более ужесточил террор в Париже. Подчеркнуто демонстративной безупречностью, сочетавшейся с почти нечеловеческой непримиримос¬тью, он завоевал авторитет «неподкупного». После термидорианского переворота 1 7 94 г. был арестован и казнен.

1.2. Социально-экономическая политика якобинцев (аграрная, продовольственная, рабочая)

С победой народного восстания 31 мая-2 июня 1793 г. в Париже Великая французская революция вступила в высший этап развития, определяющей чертой которого было установление якобинской революционно-демократической диктатуры. Приход к власти якобинцев ознаменовал изменение принципов управления экономикой страны. Это событие обусловило переход от экономического либерализма, защищаемого жирондистами, к мерам государственного регулирования торговли и производства. 1

Рассмотрение экономической политики якобинской власти имеет первостепенное значение для определения ее природы. Принятый 29 сентября 1793 г. закон о всеобщем максимуме цен на продовольствие и предметы первой необходимости, который лег в основу государственной регламентации, отразил стремление народных масс к социальной справедливости. В мероприятиях якобинского правительства отчетливо проявился уравнительный характер.

Вмешательство якобинского Конвента в деловую жизнь страны представляет важную сторону его деятельности, без учета которой невозможно глубокое раскрытие социального характера революционного правительства.

Г.С.Фридляндом, а затем и П.П.Щеголевым было высказано мнение, что в декретах Конвента в вантозе II года, смягчавших сентябрьское законодательство о максимуме в области промышленности и торговли, восторжествовала свобода капиталистического накопления 2 . Существует и другая оценка этих постановлений: Н.М.Лукин, К.П. Добролюбский, В.А.Дунаевский, А.3.Манфред, А.В.Адо, В.С.Алексеев-Попов, В.М.Далин 3 , указывая на ослабление системы максимума в вантозе II года и отмечая неудовлетворенность малоимущих и неимущих элементов города и деревни противоречивой политикой якобинцев, вместе с тем подчеркивают, что в их социально-экономическом курсе не произошло коренного поворота. Якобинская диктатура в основном и существенном продолжала оставаться революционно-демократической. По-иному подходит к этой проблеме В.Г. Ревуненков, который считает якобинскую диктатуру властью буржуазного типа. По его мнению, в марте-апреле 1794 г. установилось единовластие буржуазии. Однако, говоря об ослаблении весной 1794 г. максимума, В.Г.Ревуненков отмечает, что «городской и сельской буржуазии, а также зажиточному крестьянству мало было тех мер по смягчению максимума на товары, которые Конвент декретировал после казни эбертистов. Этим классам нужна была полная ликвидация и максимума, и реквизиций, и всех прочих ограничений «свободы торговли», мешавших им еще больше наживаться за счет трудового люда» 1 .

Во французской историографии политику государственной регламентации Конвента наиболее полно исследовал А. Матьез. 2 Экономической обстановке II года Ж. Лефевр посвятил две статьи 3 , из которых ясно, сколь огромна была роль государства в регулировании производства и обмена. А.Собуль в труде «Первая республика» выпукло обрисовал основные черты управляемой экономики во II году. Перемены в социальной линии якобинцев он оценивает под углом зрения их взаимоотношений с санкюлотами, полагая, что к этому времени наметилась новая экономическая политика и одновременно увеличился разрыв между революционным правительством и народным движением. Однако А.Собуль отмечает, что вплоть до 9 термидора вмешательство государства в хозяйственную жизнь оставалось значительным. В отмене после термидора управляемой экономики II года проявился, по его мнению, социальный характер термидорианской реакции.

Весной 1793 г. под влиянием резкого подорожания товаров народное движение за таксацию цен на предметы первой необходимости приняло широкий размах. Решающую роль играли плебейские массы, возглавляемые «бешеными», настойчиво добивавшимися с весны 1792 г. от жирондистского Конвента декретов против дороговизны. Поддержка якобинцами весной 1793 г. требования ограничения свободы торговли придала наступлению масс открыто антижирондистский характер. Первым успехом в борьбе городских низов за максимум явился декрет Конвента от 4 мая 1793 г., устанавливавший твердые цены на зерно и муку. В ходе совместной борьбы якобинцев и парижских секций против жирондистов складывался блок якобинцев с плебейскими элементами города и деревни, что явилось важнейшей предпосылкой свержения Жиронды в ходе восстания 31 мая-2 июня 1793 г. 1

Перелом в социальной политике якобинцев произошел осенью 1793 г. Под энергичным натиском парижского плебейства, устроившего грандиозную манифестацию 4-5 сентября, в которой активное участие приняли строительные рабочие и ремесленники, якобинский Конвент принял 11 сентября закон единых твердых ценах на зерно, муку, фураж, а 29 сентября — декрет о всеобщем максимуме на предметы первой необходимости.

Требование установления принудительных цен было основным лозунгом народных волнений, постоянно вспыхивавших во Франции на всем протяжении XVIII в. Однако до революции восставшие выступали за частичное нормирование цен в отдельных местностях — на пшеницу, хлеб, муку. В сентябрьском законодательстве Конвента ярко воплотились эгалитаристские идеалы народных масс, их стремление к вмешательству государства в социально-экономические отношения. Впервые во время якобинской диктатуры борьба плебейства за изобилие и дешевизну продовольствия увенчалась установлением всеобщего контроля над обращением товаров на территории всей республики. 2

По закону от 29 сентября максимум распространялся на большинство продуктов питания, а также на древесный и каменный уголь, дрова, свечи, кожу, железо, чугун, олово, сталь, медь, пеньку, на ткани, мыло, табак.

Распространение максимума цен на промышленные изделия, сырье настоятельно диктовалось экономической обстановкой. С конца 1791 г. положение промышленности стало ухудшаться. В основе спада производства лежал кризис, переживаемый сельским хозяйством. «Революция, - писал Э.Лабрусс, - знала только один год экономического мира 1 , начавшийся в июле 1790 г. и продолжавшийся до середины 1791 г. Упадок приходился на конец Старого порядка, примерно на 1778-1787 гг. Кризис, разразившийся после короткой передышки, достиг своей высшей точки в 1789 г. и длился всю первую половину 1790 г. Хороший урожай вновь оживил экономику во втором полугодии 1790 г. благодаря деловой активности, наблюдавшейся в начале инфляции. Такое положение сохранялось до начала 1791 г. Но эта новая передышка была очень кратковременной. Отрицательное воздействие на экономику неурожая, явившегося основным фактором болезненных явлений, усугубилось инфляцией, которая, порождая обстановку неустойчивости внутри страны, утечку капиталов, привела осенью к экономическим затруднениям» 2 . Трудности, испытываемые экономикой в течение всего 1792 г., переросли весной 1793 г. в кризис, поставивший под угрозу судьбу республики. Инфляция, особенно усилившаяся с началом войны весной 1792 г. против европейских монархов, отражалась на состоянии всех секторов экономики. В Монтобане в июне 1793 г. по сравнению с 1790 г. цены на железо поднялись на 60%, на шерсть и шелк удвоились. Еще значительнее возросли цены на кожу, лес, свечи, а также на уголь и дров 3 . Дороговизна, падение стоимости ассигнатов ставили улучшение экономического положения в строгую зависимость от того, удастся ли государству сдержать спекулятивную стихию. Разрешение продовольственного и экономического кризиса являлось осенью 1793 г. одним из главных условий успешного ведения войны с европейскими монархиями, а следовательно, и победы революции.

В критический для республики момент якобинцы почувствовали неотложность принятия чрезвычайных мер. Барер 11 брюмера (1 ноября) в Конвенте обвинял департаментские власти в защите экономической свободы: «Мы видим, - говорил он, - как департамент, отстаивающий принцип, пригодный для мирного времени, считает гибельным закон о максимуме» 1 . Введение твердых цен он мотивировал чрезвычайным вздорожанием продовольствия, а также «внезапной и опасной дороговизной предметов первой необходимости». Таксация, по его мнению, являлась преградой «против потока преступных спекуляций крупных собственников, против жадности торговых капиталистов. «Среди этих бедствий, - продолжал Барер, - законодатель не может не признать необходимость установить в первую очередь максимум на продовольствие и зерно» 2 . Сен-Жюст обосновывал, в частности, связь между установлением временного революционного правительства до заключения мира и введением максимума: «Сила обстоятельств, - заявил он, - делает таксацию неотложной» 3 Проведение закона о всеобщем максимуме потребовало от Комитета общественного спасения решительного вмешательства в экономическую сферу. Сопротивление имущих слоев ограничительной политике правительства заставило его регламентировать торговлю и производство, прибегать к реквизиции, сосредоточить в своих руках всю внешнюю торговлю. Созданная в октябре 1793 г. Центральная комиссия продовольствия получила право распоряжаться всеми продовольственными запасами, промышленными изделиями, сырьем, ведать импортом и экспортом республики.

В конце февраля 1794 г. Конвент принял декреты, изменявшие сентябрьское законодательство о твердых ценах. Эти декреты повлияли на экономическую политику якобинцев весной и летом этого года. Экономические меры Конвента весной 1794 г. получили в литературе название третьего максимума. Первый максимум был введен 4 мая 1793 г. (он устанавливал единые твердые цены на зерно и муку); второй всеобщий максимум - 29 сентября.

Закон от 29 сентября 1793 г. предписывал дистриктам фиксировать цены по месту продажи товаров без учета расходов по их перевозке и выручки розничных и оптовых торговцев. Такой принцип исчисления цен вызвал критику якобинцев.

Робеспьер также считал одним из недостатков сентябрьского максимума то, что он не предусматривал вознаграждение мелких торговцев. В записной книжке он пометил: «Установить цены на товары оптовых торговцев таким образом, чтобы и розничный торговец мог продавать» 1 . Нормирование цен на товары дистриктами повлекло большой разнобой в стоимости одних и тех же продуктов в различных районах страны. Многие товары исчезли из обращения, поскольку торговцы, естественно, предпочитали везти их в те места, где максимум был выше. Уже 11 брюмера II года (1 ноября 1793 г.) Барер от имени Комитета предложил Конвенту декрет, пересматривающий закон о таксации. Центральной комиссии продовольствия поручалось унифицировать максимум по всей стране и составить единую таблицу цен на товары по месту их производства. Эта грандиозная работа была закончена к вантозу II года.

Обсуждение новых статей максимума проходило в Конвенте 3-6 вантоза (21-24 февраля). В отличие от сентябрьского постановления закон был смягчен. Твердые цены устанавливались, как и по декрету от 29 сентября, на одну треть выше средней цены 1790 г. Но теперь в соответствии с декретом от 11 брюмера розничным торговцам полагалась прибыль в размере 10%, оптовым 5%. Конвент отклонил инструкцию Центральной комиссии продовольствия об общей таблице максимума от 6 вантоза, по которой прибыль оптовым и розничным торговцам исчислялась из стоимости товаров без включения расходов по перевозке. Хотя Барер признал, что издержки на перевозку составляли зачастую четверть и даже треть цены товаров, тем не менее он настоял на том, чтобы они входили в стоимость товаров. Такой принцип определения стоимости был выгоден продавцам. Образование в апреле 1793 г. Комиссии торговли и снабжения и Комиссии земледелия, ремесел и мануфактур вместо Центральной комиссии продовольствия должно было подчеркнуть намерение правительства отныне больше уделять внимания нуждам торговли и промышленности. Об ослаблении режима максимума в пользу деловой буржуазии заявил в Конвенте 26 жерминаля (15 апреля) Сен-Жюст, объявивший условием возрождения изобилия восстановление гражданского доверия.

Декреты Конвента весной 1794 г. носят двойственный, противоречивый характер. Они меньше, чем сентябрьское законодательство, защищали интересы малоимущих и неимущих слоев, представлявших наиболее массовую силу в широком движении за таксацию. Смягчение наказаний за нарушение закона о максимуме ослабляло надзор за его соблюдением в тот момент, когда простой люд, страдавший весной 1794 г. от острого недостатка продовольствия, требовал усиления борьбы со спекулировавшей буржуазией. В петиции Конвенту 23 февраля 48 парижских секций настаивали на строгих мерах против скупщиков 1 . Новые таблицы максимума, повышавшие твердые цены, плебейство Парижа встретило с разочарованием. Полицейские наблюдатели сообщали о жалобах простого люда на дороговизну продуктов. «Те, кто живет своим трудом, — говорилось в донесении, датированном вантозом, — убеждены, что закон задуман в пользу торговцев и ничего не дает народу. Торговцы гораздо меньше возмущаются новыми расценками, чем во времена первого максимума» 2 . Именно в это время якобинцы начали строго следить за соблюдением максимума зарплаты. Вантозские декреты оставляли его прежним. Как и по закону 29 сентября, твердые ставки зарплаты увеличивались вдвое по сравнению с уровнем 1790 г. В жерминале революционное правительство казнило эбертистов, использовавших в своей политической агитации требования парижских секций о неуклонном применении таксации. Для политики якобинцев этого периода характерно преследование секционных обществ, что уменьшало активность плебейских масс, бывших самой надежной их опорой в осуществлении регламентации.

Отступив от жесткого курса в проведении всеобщего максимума, намечавшегося при его введении в сентябре 1793 г., якобинский Конвент пошел лишь на известные уступки собственникам. В целом Комитет продолжал политику государственного регулирования и торговли и производства. Весной он вел борьбу с дантонистами, вокруг которых группировались представители новой буржуазии, стремившиеся ликвидировать «стеснительные» меры и прекратить террор.

Конвент по-прежнему рассматривал всеобщий максимум как законодательство, регулирующее экономическую жизнь. За исключением производства предметов роскоши, твердые цены сохранялись во всех отраслях промышленности. Увеличив на 10% расценки на холст, Комитет, однако, не освободил от максимума эту промышленность Е.В.Тарле справедливо заметил по этому поводу: «отменить закон о максимуме для всей этой отрасли нельзя было так легко, как это было сделано относительно батистовых и тому подобных материи. Здесь это означало бы сдачу на капитуляцию, ибо, освободив холст от максимума, не было бы никакого основания сохранять этот закон для шерстяных, кожаных изделий, для съестных припасов и т.д.» 53 Комитет издал постановление, закреплявшее применение максимума для промышленных изделий, вновь включаемых им в таблицу твердых цен. Определяя свою политику как покровительствующую национальному производству и выражая самые оптимистические надежды на возрождение мануфактур, призванных в будущем стать «образцом для Европы», он распространял максимум на ткани мануфактуры де Сане, не вошедшие в вантозские таблицы 1 . Как уже говорилось, на некоторые товары Комитет устанавливал цены выше зафиксированных в вантозских таблицах максимума. Но повышение цен проводилось им в определенных пределах. Правительство удовлетворяло не все просьбы дистриктов, муниципалитетов и частных предпринимателей о пересмотре максимума. Мастера Орлеана, изготовлявшие замшу, а также сапожники, торговцы железом, виноделы обратились через муниципалитет в Комитет с просьбой изменить максимум на свою продукцию, но не получили ответа.

Реквизиции, проводимые правительством по ценам максимума, значительно урезали свободу предпринимателей. В то время как в частной торговле находилось множество путей для обхода закона о максимуме, в промышленности, где проводились реквизиции, уклониться от закона было труднее. До весны 1794 г. правом реквизиции пользовались власти дистриктов, муниципалитетов. В плювиозе II года Конвент принял декрет, по которому только центральные власти - Комитет общественного спасения, Комиссия продовольствия и снабжения, а после ее роспуска Комиссия торговли и снабжения могли осуществлять реквизиции промышленных предприятий. Лишение местной администрации права проводить реквизиции сократило их число. Однако правительство, сохранив за собой реквизиционное право, широко им пользовалось. Чтобы поддержать устойчивые цены на готовую продукцию, оно прилагает огромные усилия по обеспечению фабрикантов сырьем посредством реквизиций, производимых Комитетом по расценкам максимума. Распоряжения Комитета, Центральной комиссии про довольствия, а затем Комиссии торговли и снабжения раскрывают эту сторону деятельности якобинского Конвента. Ежедневно на заседаниях Комитета и его Комиссий по докладам Комиссии вооружения и пороха, администрации по экипировке и снабжению обмундированием армии, а также на основе петиций, исходящих от местных властей, принимались решения о реквизициях сырья различных промышленных товаров.

Революционное правительство не ограничилось только контролем над промышленностью и снабжением сырьем предпринимателей. Оно национализировало некоторые заводы, а сборка ружей, пистолетов была национализирована полностью. Убежденный сторонник частной инициативы Л.Карно все же был вынужден признать, правда, с большими оговорками, целесообразность этих шагов правительства В сентябре 1793 г. он писал Лежандру по поводу национализации ружейных мастерских: «Вы говорите, что не одобряете национальные предприятия… Мы так поступаем не потому, что это источник большого процветания, а чтобы избежать воровства. Если бы не воровство и хищение, мы бы очень скоро покончили с национальными мастерскими» 1 .

Парижские национальные оружейные мастерские превратились в главный арсенал республики. Признавая широкое распространение национальных мануфактур, Карно отмечал «Центром национальных мастерских является Париж, но от него отходят ответвления во все части республики Сырье и заготовки прибывают из всех департаментов» 1 .

Поборником расширения частного промышленного капитала выступал Л.Карно. Крупный военный деятель, прославившийся организацией обороны республики, он вначале занимал место в Конвенте среди Равнины и в борьбе Горы и Жиронды поддерживал последнюю. Подобно Ж.Камбону и Р.Ленде, Л.Карно был представителем крупной буржуазии, покинувшей Жиронду после того, как выявилась ее неспособность добиться решающих успехов в войне, и опасавшейся в связи с этим поражения республики. Считая жесткие меры необходимыми для отражения наступления коалиции, Карно перешел на сторону якобинцев, но его идеалы общественной жизни остались близкими к жирондистским. В разнородном якобинском блоке общее руководство социально экономической политикой принадлежало, бесспорно, робеспьеристам, но то обстоятельство, что непосредственно политическая власть находилась также в руках умеренных монтаньяров, таких, как Л.Карно, Ж.Камбон, Р.Ленде, не разделявших программы робеспьеристов, отчасти объясняет внутреннюю противоречивость социального курса якобинской диктатуры 2 . Карно старался не допустить национализации мануфактур. Особенно он противился передаче в руки нации промышленных предприятии. По его инициативе Комитет отверг просьбу дистрикта Отен, где были расположены заводы Крезо, о национализации этого крупнейшего металлургического центра «Интересы республики и самого предприятия, - утверждал Карно в ответном письме администрации дистрикта Отен, - требуют мер, обратных предложенным Комитет будет руководствоваться лишь единственным принципом в этом отношении. Ни одно промышленное предприятие не должно содержаться за счет республики, необходимо,
чтобы все были сданы в аренду» 1 . Правительство отказалось национализировать пошивочные мастерские Монтобана и не дало согласия на организацию национальныхмануфактур в Лионе Комитет отменил постановление местных властей о национализации плавильных печей в Эндре, в Альби и Сен-Жюери 2 . Однако ограничительная тенденция ясно проступает в политике Комитета по отношению к промышленникам. Преследуя цель подчинить производство потребностям защиты республики от неприятельских армий,правительство регламентирует работу заводов, реквизирует готовую продукцию по твердым ценам, сдерживая стеснительными мерами свободу предпринимательства.

Однако, несмотря на кажущееся благополучие тех отраслей, в восстановлении которых нуждалась республика, вся система регулирования задевала интересы собственников. Распределение государством сырья по низким ценам максимума не окупали потери фабрикантов, поскольку прибыль, которую они могли бы получить, сильно урезалась и ограничивалась ревизиями и максимумом.

Владельцы мануфактур с враждебностью относились к максимуму, реквизициям еще и потому, что государство не обеспечивало их сырьем в достаточном количестве. Недостаток сырья был одной из причин спада производства во многих отраслях промышленности.

Таким образом, в целом положение в промышленности было неустойчивым. Там, где отдельные предприятия как будто бы достигли известного прогресса и где существовали наиболее благо приятные условия для производства, революционное законодательство не позволяло фабрикантам довести его до желаемых размеров. Хотя максимум и реквизиции являлись причиной стесненного положения части промышленности, но лишь вмешательство правительства в экономику приостановило кризис, обострившийся к лету 1793 г. Только принуждением, с помощью реквизиций и террора, правительство добивалось исполнения максимума. Пусть реквизиции, даже будучи многочисленными, не могли охватить целиком всю промышленность, но их проведение имело решающее значение для республики.

Пока существовало революционное правительство, оно сдерживало падение курса бумажных денег. В августе 1793 ассигнаты составляли 22% своей номинальной стоимости. После введения в сентябре максимума к декабрю они поднялись до 48% стоимости. С января 1794 г ассигнаты падали в цене сравнительно медленно в январе стоили 40% стоимости, в марте-апреле - 36, в июле - 31% 1 . Цены, несмотря на развитие подпольной торговли, поднимались медленно 2. В условиях экономической свободы невозможно было бороться с инфляцией, усугубляемой военным временем. Падение курса бумажных денег привело к повсеместному исчезновению сырья и товаров широкого потребления, ибо производители отказывались продавать их за ассигнаты. Революционное правительство прибегло к политике регулирования экономики под давлением исключительной обстановки, в которой оказалась республика. Отрезанная от внешнего мира коалицией враждебных держав и потому рассчитывающая лишь на собственные ресурсы страна во главе с якобинским руководством в силу обстоятельств должна была пойти на контроль основных сфер экономической деятельности. Максимум и реквизиции зерна, регламентация торговли продуктами питания, введение карточек на хлеб в Париже и других крупных городах, а в ряде мест на сахар, мясо и другие продукты смягчили продовольственный кризис. После бунтов весной 1793 г. в связи с резким подорожанием бакалейных товаров до осени 1794 г. не возникало крупных продовольственных волнении 3 . Принудительные меры якобинской диктатуры спасли армию республики, сражавшуюся на границах. Они разрешили проблему обеспечения ее продовольствием, вооружением, экипировкой. Именно благодаря системе регламентации промышленность могла удовлетворять потребности национальной обороны

С одной стороны, ослабив систему регулирования в вантозе II года, правительство не отказалось от контроля производителей посредством нормирования цен и распределения материальных ресурсов страны, а также национализации части отраслей промышленности, поставленных на службу национальной защиты. С другой стороны, поощряя в известной мере частную инициативу, оно неизбежно еще больше возбуждало желание торгово-промышленной буржуазии избавиться от государственного вмешательства в экономику. Позиции собственнических слоев укреплялись в результате подавления якобинцами стачек городских и сельскохозяйственных рабочих, протестовавших против установления твердых ставок, которые уменьшали в несколько раз их реальную зарплату. В последние месяцы якобинской диктатуры рабочий люд открыто выражал недовольство максимумом зарплаты. Антирабочая политика якобинцев вызывала отход от них плебейских элементов города и деревни. Следовательно, влияние «плебейского натиска» на якобинское правительство весной- летом II года ослабело.

Враждебность буржуазии к государственному регулированию экономики усиливалась социальным характером этой политики. Всеобщий максимум, на котором она покоилась, содержал в себе новое понимание массами собственности. Ведь якобинцы ввели максимум, руководствуясь не только соображениями государственной экономии, но и учитывая уравнительные требования широких слоев населения, выражавшие смутные устремления масс к социальному переустройству общества на более справедливых началах. После термидора Камбон характеризовал годы революции как время, «когда беспрестанно повторяли, что собственность не что иное, как право пользования» 1 .

Острие политики регламентации II года было направлено против имущей буржуазии. Несмотря на колебания и отступления, характерные для политики революционного правительства по отношению к верхушке буржуазии, его экономическая политика находилась в непримиримом противоречии с ее интересами. Установленные во II году максимальные цены лишали буржуазию права свободного владения имуществом, нарушая тем самым незыблемость принципа частной собственности. Реквизиции, уничтожив свободу конкуренции, мешали накоплению капиталов. Этот аспект социального законодательства якобинцев обусловил качественно новый этап, когда революция вышла за пределы «непосредственных, ближайших, созревших уже вполне буржуазных целей» 2 . P.Левассер писал в воспоминаниях, что «в памяти буржуазии революционная эпоха запечатлелась как время господства максимума и принудительных займов» 3 . Властное вмешательство якобинской диктатуры в свободное распоряжение собственностью направило революцию не только против феодальных классов, но и верхов буржуазии, в значительной степени отстранив их от политического и экономического руководства республикой. Ограничительная политика якобинской власти по отношению к имущим слоям неизбежно порождала их растущее сопротивление. Буржуазия чувствовала, что отражение республиканской армией летом II года внутренней и внешней опасности упрочило новое право собственности, и тем настоятельнее добивалась свободного и открытого владения своим достоянием. Недовольство деловой буржуазии принудительными мероприятиями якобинцев все заметнее проявлялось в Комитете земледелия и торговли Конвента. На его заседании в январе Госсман, возглавлявший Комитет, критиковал максимум, утверждая, что он наносит вред торговле и промышленности. Он призвал к возвращению к полной свободе в торговых и промышленных делах 1 . При обсуждении в июле в Комитете проекта закона о восстановлении в Лионе торговли и промышленности, изготавливающей предметы роскоши, председатель Вилле высказался против каких-либо ограничений этой отрасли, заявив, что «свобода является душой торговли, без которой она погибнет». Не решаясь прямо отклонить статьи проекта, регламентирующие продукцию и численность рабочих на каждом предприятии, он, однако, откровенно признал, что считает их препятствием для развития промышленности по изготовлению изделий роскоши, принесшей Лиону мировую славу. Крупная торговая буржуазия протестовала против правительственного контроля над внешней торговлей. Коммерческое агентство в Бордо, возглавляемое негоциантом Грамоном, сообщало в Комитет общественного спасения, что революционное законодательство не позволяет развиваться внешней торговле купцы несут до 50% денежных потерь, выплачивая правительству в звонкой монете две трети выручки. Необходимость обращаться за разрешением об экспорте в Комитет и, как следствие этого, медлительность торговых операции раздражали купцов. В крупных морских портах негоцианты еще в термидоре II года не экспортировали все те товары, о которых шла речь в постановлении от 23 вантоза Бордоские купцы до декабря 1794 г дали аванс государству за право экспорта товаров всего на 5,3 млн ливров вместо предполагаемых по декрету 23 вантоза 20 млн.

Наиболее динамичную часть собственников представляла новая буржуазия, разбогатевшая в годы революции на спекуляциях товарами и ассигнатами, на поставках в армию, а также на покупке и перепродаже национальных имуществ.

Термидорианский переворот, совершенный в интересах буржуазии, положил конец управляемой экономике якобинцев Хотя формально всеобщий максимум был отменен 4 нивоза III года (24 декабря 1794 г.), но судьба его была решена 9 термидора. В этот день потерпело неудачу восстание Парижской коммуны, поднятое робеспьеристами, и власть перешла к термидорианской буржуазии, сразу же начавшей наступление на демократическое законодательство якобинской республики. Крайняя еясность, запутанность политической обстановки в первое время после победы термидорианцев не могли надолго скрыть истинный смысл случившегося. Все больше прояснялась основная цель термидорианцев - возродить социальное и экономическое превосходство крупных собственников позднее их назовут «нотаблями». Через год это отчетливо прозвучит в речи Буасси д’Англа, заседавшего в Конвенте среди Равнины, по поводу проекта термидорианской конституции, обсуждавшегося в Конвенте 5 мессидора III года (23 июня 1795 г.): «Вы должны наконец гарантировать собственность богатых, - скажет он, - В стране, управляемой собственниками, царит социальный порядок, а та страна, где управляют люди, не имеющие собственности, находится в первобытном со стоянии. Если вы предоставите неограниченные политические права людям, не имеющим собственности они установят таксацию, гибельную для торговли и промышленности» 1 . Буржуазия выступила против якобинской республики, ущемлявшей ее в правах и доходах, чтобы восстановить господство «нотаблей», гарантировавшее ей власть и полную экономическую свободу.

1.3. Внешняя политика якобинской диктатуры

Весной 1794 г. Комитет расширяет внешнеэкономические связи, привлекая торговцев к участию в экспорте. Об этом возвестил в Конвенте Барер, утверждая, что «не следует рождающейся республике изолировать себя и отказываться от всех торговых сношений» 2 . До этого времени с ноября 1793 г. внешнюю торговлю осуществляла Центральная комиссия продовольствия. Отныне Комитет обращался к торговцам с просьбой «употребить свой опыт, чтобы содействовать производству продуктов и товаров, в которых нуждается республика, и экспортировать их излишки» 3 . Разрешая импорт и экспорт частным лицам, правительство хотело увеличить ввоз в страну продуктов и сырья, в которых оно остро нуждалось.

Первым шагом Комитета - в целях оживления внешней торговли - было постановление 21 вантоза (11 марта) о снятии эмбарго с товаров, находившихся во французских портах с августа 1793 г. на судах, принадлежавших купцам из нейтральных стран. В постановлении говорилось и о возмещении собственникам понесенных ими убытков. 23 вантоза (13 марта) последовал декрет, позволивший купцам крупных приморских портов Марселя, Бордо, Нанта, Ла-Рошели, Сан-Мало, Гавра, Дюнкерка вывезти колониальные товары и предметы роскоши в количестве, указанном в этом постановлении. Так, бордоские негоцианты могли вывезти на 4 млн ливров вина, водки, на 8 млн - кофе, на 2 млн - предметов роскоши.

Чтобы облегчить проведение операций, Центральная комиссия продовольствия отзывала своих агентов, посланных за границу в ноябре 1793 г. в качестве посредников при заключении сделок: они уступали место представителям коммерческих агентств, образованных в крупных торговых центрах.

В агентства вошли местные негоцианты, «честность и осведомленность которых, по мнению Комиссии, заслуживают доверие республики и которые более сведущи в делах, полезных торговле» 1 . Комиссия призывала агентства «употребить все средства для создания атмосферы доверия, а также побуждать торговцев и фабрикантов к их обычным занятиям и к заключению торговых сделок» 2 . В Марселе начиная с вантоза развивает деятельность агентство стран Африки, осуществлявшее торговлю с оставшимися колониями Франции на этом материке. В условиях войны правительство активизировало торговлю с нейтральными странами. Комиссия разрешила создание в Бордо Комитета нейтральных стран и передала ему право на внешнюю торговлю. Весной-летом II года упрочивались экономические связи с Североамериканскими штатами, Гамбургом, Данией, Швейцарией (Базелем, Женевой), Голландией и Генуей 3 . Установление большей свободы в торговле соответствовало желанию крупной торгово-промышленной буржуазии, понесшей колоссальные убытки из-за сосредоточения внешней торговли в руках правительства. Выступая в Конвенте 11 марта, Барер откровенно говорил о тех преимуществах, которые сулит буржуазии возобновление торговых сделок: «…наличие запасов продуктов питания и промышленных изделий, превышающих нужды страны, окажется губительным для собственников, если экспорт не будет разрешен» 1 .

Экспорт колониальных товаров и предметов роскоши, разрешенный купцам, осуществлялся под контролем правительства. Сделки могли заключаться лишь с ведома Комитета. Он был последней инстанцией, куда Комиссия торговли и снабжения представляла все материалы, касавшиеся внешней торговли, поступавшие от коммерческих агентств. Поскольку к маю 1793 г. в Бордо, Марселе, Нанте, Париже и других городах экспортные поставки в объеме, предусмотренном постановлением от 23 вантоза, еще не были выполнены, Комитет в особом указе подчеркивал, что если продажа этих товаров не нуждается ни в каком дополни тельном разрешении, то на заключение новых сделок необходимо его согласие.

Якобинское правительство лишало купцов возможности свободно владеть ввозимыми товарами. Весь импорт находился в распоряжении Комиссии торговли и снабжения, которая могли реквизировать по ценам максимума необходимые республике товары. По приказу Комитета в портах - Бордо, Рошфор, Ла Рошель, Нант, Лориан, Брест, Мало, Шербур, Гавр, Дьепп, Кале Дюнкерк, Марсель - бюро таможен и торговые агентства ведали учетом продукции, предназначенной на продажу за границу Агентства требовали предъявления декларации с подробным перечислением экспортируемых товаров, их качества и количества с указанием пункта назначения. Все эти декларации пересылались ежедневно в Париж в Торговое агентство. Если обнаруживалась контрабанда, то она конфисковывалась. За разрешение продажи товаров за границу негоцианты вносили аванс государству в валюте той страны, с которой они вели торговлю. За право импорта они обязаны были экспортировать товары на ту же сумму. Правительство отнимало у купцов значительную часть прибыли - две трети валюты, выручаемой от торговли. В июле парижский купец Сеполина получил разрешение вывезти в Женеву предметы роскоши на сумму 30 млн золотом — при условии, что две трети вырученных им денег он передаст Комиссии торговли и снабжения. Упразднение Конвентом в августе 1793 г акционерных компаний серьезно затрудняло торговые операции. На основании доклада Сен-Жюста 26 жерминаля был утвержден окончательный декрет об упразднении Ост-Индской компании. В первом же пункте декрета говорилось, что финансовые общества упразднены Банкирам, купцам и другим лицам запрещалось основывать учреждения подобного рода. Крайне невыгодным для торговцев было сохранение максимума. Покупка ими товаров на внешнем рынке за звонкую монету и продажа их по нормированным ценам грозили им разорением.

2. ЗАКАТ И ЗНАЧЕНИЕ ЯКОБИНСКОЙ ДИКТАТУРЫ

2.1. Террор как способ укрепления власти якобинской диктатуры

После прихода к власти якобинцы установили жестокую диктатуру и начали массовые репрессии не только против контрреволюционеров, но и против всех оппозиционных сил 27 июля Конвент издал закон о смертной казни за спекуляцию товарами первой необходимости, а 17 сентября 1793 г. был обнародован закон «о подозрительных». «Подозрительными» объявлялись все, не получившие от народных обществ свидетельств о гражданской благонадежности отстраненные от государственной службы, эмигранты и связанные с ними дворяне, лица, которые не могли указать источники своего существования. Выявление «Подозрительных» возлагалось на народные общества. Все они подлежали аресту. Разумеется, что при выявлении «подозрительных» допускались грубейшие злоупотребления властью часто сводились личные счеты.

Для борьбы против контрреволюции был создан революционный трибунал, который без суда и следствия карал всех, кого он признавал «врагами революции». 16 октября 1793 г. была обезглавлена королева -Мария Антуанетта, на выдачу которой надеялись интервенты. 31 октября была проведена казнь лидеров жирондистов, которым было предъявлено обвинение в преступлениях против революции и намерении заключить мир ценой уступок антифранцузской коалиции. В департаментах и в армии бесчинствовали комиссары Конвента, которые самовольно распоряжались судьбами людей и их имуществом. Армейские отряды проводили обыски и реквизировали запасы продовольствия у крестьян. Вся власть сосредоточилась в руках Комитета общественного спасения, который вместе с революционным трибуналом был карательным органом якобинской диктатуры и осуществлял «революционный» террор.

На протяжении осени 1793 г. — весны 1794 г. якобинцам удалось изменить ход событий на фронтах в свою пользу — территория республики была очищена от интервентов. Война снова велась на территории противника. Это стало возможным, прежде всего, благодаря патриотическому подъему французского народа.

Якобинское правительство провело реорганизацию армии, перейдя от добровольческого принципа ее формирования к обязательному массовому набору. Линейные батальоны обученных солдат были слиты с батальонами новобранцев, которые были проникнуты революционным духом. Из армии увольнялись офицеры и генералы дворянского происхождения.

При этом была проявлена якобинская нетерпимость к дворянскому сословию. Отстранялись от службы командиры, проявившие нерешительность и неспособность к активным действиям. Была введена суровая воинская дисциплина. Солдатам и унтер-офицерам, отличившимся в боях, предоставлялся быстрый доступ к высшим воинским должностям.В армии вскоре выдвинулось множество новых молодых, талантливых офицеров и генералов из народа, приверженцев активных наступательных действий.

Благодаря своим личным качествам, а не происхождению, генералами стали 31-летний продавец из галантерейной лавки Журдон, 24-летний конюх Гош, писарь Морсо, сын каменщика Клебер.

Под Тулоном взошла звезда будущего императора, 24-летнего артиллерийского капитана Наполеона Бонапарта.

На гребне патриотического подъема армия пользовалась поддержкой народа. В стране увеличилось производство селитры для изготовления пороха, строилось множество оружейных заводов и мастерских. Лучшие ученые трудились над усовершенствованием производства оружия.

К началу 1794 г. Конвент располагал 14 армиями общей численностью в 642 тыс. человек.

Отличительным свойством новой армии была ее подвижность. Французские генералы отбросили тактику армий XVIII века, они отказались от растягивания войск вдоль границы и бесконечных осад крепостей.

Применение рассыпного строя, использование колонн для нанесения удара по противнику, сосредоточение сил на решающем направлении стали характерными чертами действий армий Конвента.

В результате создания новой военной системы удалось добиться существенных побед. Республиканская армия и по численности, и организационно, и, тем более, высоким моральным духом, превосходила армии антифранцузской коалиции. К началу 1794 г. вся территория Франции была освобождена от интервентов.

Военные успехи не удержали якобинцев от продолжения тактики террора внутри страны. В глубоко верующей Франции стала активно
проводиться политика дехристианизации. В стране развернулось мощное антикатолическое движение, к служителям культа применялись карательные меры. Многие священники, не присягнувшие Конституции, были высланы или арестованы.

Новая власть в принудительном порядке ввела новый «революционный календарь». За начало летоисчисления, или новой эры, принимался день провозглашения во Франции республики (22 сентября 1792). Месяцы делились на декады и получили новые названия по характерной для них погоды, растительности, плодам или сельскохозяйственным работам. Упразднялись воскресные дни. Вместо католических праздников вводились революционные.

Коммуна Парижа также вела политику дехристианизации и в ноябре 1793 г. запретила отправление религиозных культов. Ее лидеры Шометт и Эбер даже пытались ввести «новую религию» — «культ Разума».

Закрытие католических церквей, лишение священников культового
сана вызывали недовольство крестьянства и значительной части горожан и во многом предопределили крах якобинской диктатуры.

2.2. Борьба течений в якобинском блоке и падение якобинской диктатуры

Основная общенациональная задача, стоявшая перед революционной Францией осенью 1793 г., заключалась в сохранении единства и нераздельности республики, в ее защите от внешних и внутренних врагов. Необходимость предотвратить восстановление только что свергнутого феодально-абсолютистского строя и отстоять демократические социальные и политические завоевания революции — сплотила в это время вокруг якобинской диктатуры большинство французского народа, раскрыла «общенациональный» характер революции. Связь с широкими народными массами обеспечивала прочность и устойчивость якобинской диктатуры в период наивысшей опасности для молодой республики. 1

Однако единодушие среди различных слоев французского народа, которого добились якобинцы, не могло быть длительным. Классовые противоречия, обусловленные разнородностью входивших в якобинский блок социальных сил, начали проявляться все более отчетливо по мере уменьшения опасностей, которые в сентябре-октябре 1793 г. реально угрожали существованию республики

Внешним выражением размежевания, начавшегося внутри якобинского блока осенью 1793 г., явились расхождения по внутриполитическим, в особенности социально-экономическим проблемам, по проблемам внешней политики, а также по религиозно-церковному вопросу. Эти расхождения привели к обострению политической борьбы, закончившейся поражением плебейской линии в революции, распадом якобинского блока и эшафотом для левых, якобинцев что, в свою очередь, ослабило саму революционную диктатуру и ускорило ее гибель.

Социально-экономический вопрос, в частности вопрос продовольственный, был одним из тех основных вопросов по которым расхождение между буржуазной и плебейской линиями было особенно глубоким.

Парижское плебейство, продолжавшее на всем протяжении первых лет революции испытывать нужду и лишения — выдвинуло в 1793 г. в выступлениях защитников интересов бедноты — «бешеных» — конкретные требования, удовлетворение которых должно было улучшить ее материальное положение. Эти требования, составившие в конечном счете содержание социально-экономической программы плебейства, сводились к следующим двум основным пунктам: во-первых, установление твердых цен на предметы первой необходимости, так называемый всеобщий максимум, в соединении с беспощадной борьбой со скупщиками, спекулянтами и т.п.; во-вторых, постановка в порядок дня революционного террора, как орудия политической борьбы, обеспечивающего истребление внутренних врагов республики и проведение в жизнь нового курса экономической политики.

Парижское плебейство не осталось одиноким в этой своей борьбе. Союзниками плебейских масс явились в это время многочисленные представители революционной мелкой буржуазии, также в той или иной степени страдавшие от материальных лишений.

Плебейство и мелкая революционная буржуазия, объединенные общими насущными интересами, выступили единым фронтом на защиту своих социально-экономических требований.

Об отношении санкюлотов к максимуму, к его нарушителям и к революционному террору дает яркое представление газета Эбера «Отец Дюшен», ставшая в последний период своего существования (1793-1794) подлинно народной газетой. Разделяя и отстаивая практическую социально-экономическую программу своих читателей-санкюлотов, Эбер выступал как преемник «бешеных». Однако, в своих конечных целях он не шел так далеко, как, например Варле или Леклерк. Не случайно К.Маркс, назвавший наряду с Жаком Ру и Леклерком и Эбера в первоначальной заметке к тому месту «Святого семейства», в котором шла речь о генезисе коммунистической идеи в период революции 1789-1794 гг., опустил затем его имя в окончательном тексте этого раздела. 1

Вполне закономерно, что обострение продовольственного положения в столице и департаментах Франции в 1793-1794 гг. дало новую пищу и новое оружие политической борьбе, в процессе которой выявилось различное отношение отдельных группировок якобинского блока к максимуму, как к чрезвычайной революционной мере.

Правящая политическая группировка, возглавлявшаяся Робеспьером, отстаивала, по преимуществу, интересы революционной мелкой буржуазии — крестьян-середняков и самостоятельных хозяев-ремесленников. Идеалом революционной мелкой буржуазии была буржуазно-демократическая республика, основанная на уравнительных принципах «Общественного договора» Руссо, покоящаяся на известном равенстве имуществ, не имеющая ни богатых, ни бедных, состоящая из свободных мелких производителей-ремесленников и крестьян, для которых трудовая частная собственность священна и неприкосновенна.

Всеобщий товарно-продуктовый максимум, регламентировавший торговлю и затрагивавший интересы собственников, противоречил принципам буржуазной политической экономии, разделявшимся робеспьеристами. Они временно положили его в основу своей социально-экономической политики, Подчиняясь требованиям городской и деревенской бедноты и условиям чрезвычайной внешнеполитической обстановки, угрожавшей уничтожить все завоевания революции. Это была, таким образом, вынужденная уступка робеспьеристов плебейской линии в революции, хотя нельзя не учитывать при этом и значения эгалитаристских устремлений в их мировоззрении. В силу этого, в противоположность «бешеным» и некоторым левым якобинцам, робеспьеристы смотрели на максимум как на временную и скоропреходящую меру, осуществление которой в тот момент было необходимо для «общественного спасения». 1

Дантонисты, выразители интересов «новой», крупной буржуазии, разбогатевшей за счет революции, наживавшейся на спекуляции продуктами питания, относились отрицательно к максимуму, как к социальному мероприятию, проводимому революционным правительством в интересах городской и деревенской бедноты. Противодействие дантонистов новому закону, направленное и против левых якобинцев и против робеспьеристов, было глухое и сдержанное. Используя глубоко ошибочную мысль в выступлениях робеспьеристов того периода, когда они, еще противясь введению максимума, утверждали, что он является контрреволюционным маневром, дантонисты теперь заявляли, что левые якобинцы, содействовавшие принятию закона о максимуме и всемерно поддерживавшие его поздней осенью 1793 г., сами являются агентами английского первого министра Питта, работающими на руку контрреволюции. Такой вывод делал, например, 16 ноября 1793 г. Шабо в своем доносе Комитету общей безопасности об иностранном заговоре, а также в своих письмах из тюрьмы Дантону, Робеспьеру и Мерлену из Тионвиля 1

Закрывая глаза на социально-экономические причины, вызвавшие тяжелое продовольственное положение народных масс, дантонисты использовали закон о максимуме для попыток дискредитации правящей партии в их глазах. Возлагая всю ответственность за нужду и лишения, испытывавшиеся санкюлотами, на революционное правительство, журналист Камилл Демулен демагогически заявлял в органе дантонистов «Старый кордельер», что нищета несовместима со свободой, что свобода должна порождать не нужду, а благоденствие. «Я полагаю, — писал Демулен, — что свобода — это не нищета, что она не заключается в том, чтобы иметь потертое платье, дыры на локтях… и носить деревянные башмаки; наоборот, я полагаю, что одним из условий, которое больше всего отличает свободные народы от народов порабощенных, является отсутствие нищеты, отсутствие лохмотьев там, где существует свобода. Я далек от того, -продолжал Демулен, — чтобы приравнять свободу к голоду, наоборот, я полагаю, что только республиканское правительство способно создать богатство народов». 2

Благодаря централизованному управлению, революционному правительству удалось с большим или меньшим успехом провести в жизнь закон о максимуме. Хотя, в конечном, счете, максимум и не разрешил проблему продовольственного кризиса, это не дает оснований считать, что он не достиг своего назначения. Вопреки утверждениям ряда правых буржуазных историков, следует признать, что, как нужная и полезная мера революционной борьбы, там, где он исполнялся и поскольку он исполнялся, товарно-продуктовый максимум охранял интересы трудящихся и эксплуатируемых и сыграл большую положительную роль как в экономическом, так и в политическом отношениях. В соединении с реквизициями и революционным террором, максимум дал возможность спасти от голодной смерти городскую и деревенскую бедноту, в первую очередь плебейство Парижа. Максимум дал якобинцам возможность организовать победу не только над внутренними, но и над внешними врагами, так как обеспечил снабжение армии продовольствием, оружием и снарядами. Принятие декрета о всеобщем максимуме способствовало тому, что с повестки дня был снят вопрос о реализации конституции 1793 г. и о смене Конвента. Вместе с тем этот декрет содействовал упрочению власти революционного правительства и сохранению политического руководства в руках робеспьеристов. 1

Революционный террор, так же, как и максимум, был одной из внутриполитических проблем, вызвавших особенно глубокие расхождения внутри якобинского блока и среди самих якобинцев, 5 сентября 1793 г., под давлением парижских санкюлотов, он был поставлен в порядок дня и оформлен законодательным путем.

Отношение санкюлотов к террору, как к наиболее эффективному политическому орудию борьбы вырабатывалось в процессе развития революции по восходящей линии. Летом 1793 г. в связи с обострением продовольственных затруднений, санкюлоты начали все решительнее настаивать на применении репрессивных мер по отношению к внутренним врагам республики — скупщикам, спекулянтам, контрреволюционерам. Требования санкюлотов нашли свое отражение в газетах «бешеных» (Жака Ру, Леклерка) и в газете одного из левых якобинцев — Эбера.

В дни плебейского натиска 4-5 сентября 1793 г. требование санкюлотов поставить террор в порядок дня сопровождалось конкретными указаниями на бывшую королеву и на арестованных депутатов-жирондистов, как на врагов республики, которых необходимо покарать в первую очередь.

Во исполнение декрета от 5 сентября 1793 г., одним из мероприятий, которые должны были обеспечить новый курс продовольственной политики якобинцев, была немедленная организация революционной армии, состоящей из санкюлотов. Количество этой армии было определено в 6000 человек пехотинцев и 1200 человек артиллеристов. На революционную армию возлагались следующие обязанности: подавление контрреволюции внутри страны, борьба с укрывателями предметов первой необходимости, продовольствия, реквизиция излишков хлеба в деревнях и отправка его в голодные города, в частности, в Париж; преследование скупщиков и спекулянтов.

Таким образом, на революционную армию возлагалось осуществление террора как в области политической, так и в области экономической.

Террор в области политической нашел свое дальнейшее развитие и углубление в декретах об иностранцах и о подозрительных.

5 сентября 1793 г. Конвент, по предложению Леонарда Бурдона, издал закон об иностранцах. Этот закон был вызван необходимостью обезопасить республику от шпионско-диверсионной деятельности агентов коалиции и от иностранцев-иммигрантов, многие из которых после победы восстания 31 мая-2 июня 1793 г., приведшего к власти якобинцев, заняли позицию враждебную по отношению к ним, Закон против иностранцев был чрезвычайной мерой, необходимость которой диктовалась военными и политическими соображениями.

Дальнейшим развитием этого закона явился декрет от 7 сентября 1793 г. о конфискации имущества иностранцев. На практике этот закон применялся с большой осмотрительностью. Против этого декрета особенно сильно возражали дантонисты, связанные с иностранными банкирами и поставщиками.

Закон против подозрительных был принят 17 сентября 1793 г. Термин «подозрительный» употреблялся в политических кругах революционной Франции еще до событий 31 мая- 2 июня 1793 г., но в течение долгого времени все попытки определить круг лиц, которых можно было бы подвести под это понятие, оставались бесплодными. 1

5 сентября 1793 г. Билло-Варенн потребовал ареста всех контрреволюционеров и всех «подозрительных», и в принципе это предложение было принято Конвентом. Депутату-юристу Мерлену из Дуэ было поручено разработать и представить в Конвент проект соответствующего декрета. В проекте
Мерлена термин «подозрительный» был распространен не на все категории противников революции, а предложенная им номенклатура «подозрительных» оказалась слишком расплывчатой и трудно применимой на практике

Следует отметить, что в силу закона 17 сентября «подозрительные» могли быть подвергнуты домашнему аресту или тюремному заключению, ни это еще не означало, что они подлежали суду революционною трибунала.

Закон о «подозрительных», принятый 17 сентября 1793 г., представлял собой революционную меру, призванную наряду с созданием революционной армии, несомненно, сыграть еще более важную роль в осуществлении политического террора по отношению к силам внутренней контрреволюции, которые, впрочем, как известно, всегда были тесно связаны с внешними врагами

Прокурор Коммуны, левый якобинец Шометт не был удовлетворен определением понятие «подозрительный», дававшимся декретом Конвента от 17 сентября, в основу которого был положен проект Мерлена из Дуэ. Поэтому 10 октября Шометт представил в Генеральный совет Коммуны «Список признаков, по которым можно отличать подозрительных людей и на основании которых следует отказывать в выдаче свидетельства о благонадежности».

Несмотря на то, что закон против иностранцев от 5 сентября и закон против «подозрительных» от 17 сентября 1793 г. оставляли широкие возможности для злоупотреблений и произвола, в условиях борьбы с контрреволюцией они сыграли свою положительную роль. Терроризируя агентов контрреволюции, роялистов, неприсягнувших священников, спекулянтов, эти законы были действенными средствами защиты республики от внутренних и внешних врагов.

Политические группировки, входившие в состав якобинского блока, разошедшиеся во взглядах на максимум, не проявили единодушия и в своем отношении к террору.

Дантонисты, первоначально не возражали против террора, на котором настаивали левые якобинцы, и из демагогических соображений даже поддерживали его. Однако, когда они убедились в том, что осуществление такого рода мер стало препятствовать развитию буржуазной экономики, что уравнительные тенденции левых якобинцев, опиравшихся на террор, стали угрожать недвижимости и капиталам «новой» буржуазии, они сначала заговорили о смягчении, а затем и об упразднении террора. Заинтересованные в восстановлении дипломатических отношений с феодально-монархической Европой, дантонисты полагали, что ослабление террора является одной из основных предпосылок для примирения республиканской Франции с ее внешними врагами. Исходя из экономических и политических интересов крупной буржуазии, дантонисты уже в середине октября 1793 г. выступили против террора, как средства углубления революции и укрепления республикиполитическая линия дантонистов, направленная про тив террора и революционного правительства и против левых якобинцев в тот момент, когда революционная Франция напрягала все свои силы для окончательного подавления внутренней контрреволюции и готовилась к смертельной схватке с европейской коалицией, была линией контрреволюционной, противоречившей нуждам защиты интересов нации и революции. Отказ в такой момент от системы террора мог быть расценен контрреволюционной коалицией как признак слабости. 1

Робеспьер, глава правящей партии, будучи наиболее последовательным буржуазным демократом, сумел прислушаться к требованиям народных масс. Он пошел не только на принятие всеобщего максимума, но и на применение террора к врагам революции, хотя первоначально и противился этим мерам. В своем выступлении в Конвенте посвященном «принципам революционного порядка управления», Робеспьер очень четко определил свое отношение к террору. «Революционное правительство, — заявил Робеспьер, -нуждается в чрезвычайных мерах именно потому, что оно находится в состоянии войны… Революционное правительство должно избегать двух подводных камней: слабости и безрассудности отваги, модерантизма и эксцессов. Чем сильнее его власть, тем независимее и стремительнее его деятельность, тем более оно должно руководствоваться здравым смыслом» 1

Защита Робеспьером необходимости террора весьма характерна. В связи с тем, что французская буржуазная революция была первой революцией, которая прибегала к террору, как к «плебейскому» способу массовой расправы с контрреволюционерами, руководители якобинской диктатуры и были вынуждены обосновывать и защищать правомерность, законность (новую) такого рода насильственных мер.

Доказывая право народа на кровавую расправу со своими политическими противниками, робеспьеристы подходили в то же время к террору с узко классовых позиций. Они не были противниками террора как «плебейского» способа борьбы с их врагами — врагами буржуазии, но в то же время они, во-первых, проявили в отношении к террору свою классовую ограниченность, как мелкобуржуазных революционеров, направив его острие не только направо, но и налево — против идеологов и руководителей плебейских масс в лице
«бешеных», а затем и левых якобинцев (эбертистов). Во-вторых, робеспьеристы не смогли при изменении внешнеполитической ситуации в пользу французской революции и фактического поражения ее внутренних врагов наметить постепенный отказ от системы революционного террора, что, несомненно, ускорило падение диктатуры 1793-1794 г.

Всемерная поддержка террора плебейскими массами и политическими защитниками их интересов имела глубокий социальный смысл. Террор удовлетворял непосредственные насущные требования плебейства, обеспечивая осуществление закона о товарно-продуктовом максимуме. Направленный против врагов революции, против врагов народа — скупщиков, крупных фермеров и контрреволюционеров, террор этот был в 1793-1794 гг., по словам В.И.Ленина «настоящим, всенародным, действительно обновляющим страну террором, которым прославила себя Великая французская революция». 1

Сыграв первостепенной важности роль как политическое орудие в борьбе с внутренней контрреволюцией и экономическим кризисом, террор имел большое значение и как военная мера в деле защиты республики. Наряду с максимумом, террор способствовал организации победы, так как он помогал обеспечивать армию продовольствием, обмундированием, вооружением и боеприпасами. К весне 1794 г. военная промышленность Франции достигла небывалых размеров. «Что касается террора, — писал Ф.Энгельс, — то он был по существу военной мерой до тех пор, пока вообще имел смысл. Класс или фракционная группа класса, которая одна только могла обеспечить победу революции, путем террора не только удерживала власть (после подавления восстаний это было нетрудно), но и обеспечивала себе свободу действий, простор, возможность сосредоточить силы в решающем пункте, на границе». 2

В то же время объективно революционный террор действовал в конечном итоге в интересах буржуазии, способствуя выполнению основной задачи буржуазной революции — уничтожению феодализма. По словам К.Маркса «господство террора во Франции ударами своего страшного молота» стерло «сразу, как по волшебству, все феодальные руины с лица Франции». 3 «Весь французский терроризм, — писал Маркс, — был не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством». 4

Давая оценку террору эпохи французской буржуазной революции конца XVIII века, мы никоим образом не должны забывать его двойственный характер. Если взять террор в социальном смысле, в плане борьбы с феодализмом, с внешней и внутренней контрреволюцией, то его значение, как меры революционной борьбы, огромно.

Однако якобинцы ставили перед террором и другую задачу — задачу укрепления нового буржуазного общества, которая осуществлялась ими путем энергичного применения террора и против всяких попыток самостоятельного движения народных «низов» за удовлетворение своих — плебейских — социально-экономических требований. В связи с этим закон о «подозрительных» обрушился не только на врагов революции, но и на подлинных защитников интересов народа, например, на «бешеных», в первую очередь на Жака Ру и его единомышленников, затем на многих деятелей секционного движения, на рабочих и батраков, выступавших со своими социальными требованиями. Не случайно одновременно с усилением террора были запрещены женские революционные клубы, было сокращено число секционных заседаний до двух в неделю, а революционные комитеты секций были подчинены, минуя Коммуну, непосредственно центральным руководящим органам диктатуры. Вполне естественно, что такой террор, замахивавшийся на защитников интересов плебейства и на само плебейство, не может и не должен получить с нашей стороны положительной оценки.

Кроме того, Ф.Энгельс пришел к определенному выводу о том, что после победы Робеспьера, с одной стороны, над Коммуной Парижа с ее крайним направлением, с другой, над Дантоном, и после победы французских революционных войск при Флерюсе 26 июня 1794 г. террор в целом терял почву, делался абсурдным и ненужным, так как превращался для Робеспьера в средство самосохранения, в орудие удержания власти в его руках. 1

Таково было основное содержание и итоги борьбы течений в якобинском блоке по вопросу о всеобщем максимуме и революционном терроре осенью и зимой 1793-1794 г.

С первых месяцев 1794 в среде Якобинцы обострилась борьба течений. Дантон и его сторонники (дантонисты) требовали ослабления режима революционной диктатуры. Им противостояли левые («крайние») Якобинцы [Ж. Р. Эбер и его приверженцы (эбертисты), П. Г. Шометт и др.], воспринявшие многие из требований «бешеных»; левые Якобинцы добивались дальнейшего осуществления социально-экономических мер в интересах бедноты, усиления революционного террора. В марте 1794 эбертисты открыто выступили против революционного правительства. Основной костяк Якобинцы сплотился вокруг Робеспьера. Робеспьеристы в борьбе с оппозиционными группировками прибегли в марте — апреле 1794 к казни вождей дантонистов и левых Якобинцев. Это не предотвратило раскола якобинского блока и нарастания кризиса якобинской диктатуры. Контрреволюционный термидорианский переворот (27/28 июля 1794) положил конец власти якобинцев, а сами якобинцы 28 июля были гильотинированы Робеспьер, Сен-Жюст и их ближайшие сподвижники; в последующие дни были казнены многие др.

2.4 Историческое значение якобинской диктатуры

О социально-экономических последствиях революции историки часто размышляют в свете различных «моделей» перехода от феодализма к капитализму. Ле Руа огорчается, что «от развития от феодализма по капиталистически-фермерскому, сеньориальному и физиократическому типу» (характерному для эпохи до 1789 г.) перешли после революции в значительной степени к «крестьянской, семейной, парцелльной, мелкособственной экономике». 1

Глубокое различие методологических позиций явственно обнаруживается в спорах об исторической роли Французской революции. Авторы концепции «элиты» и «революции Просвещения» склонны к односторонности в оценке ее значения. Так, Фюре считает, что «она
-основательница не новых экономических отношений, а новых политических принципов и форм правления» 2 Выступающие же за всестороннее изучение Французской революции историки-марксисты подчеркивают ее универсальную значимость. Собуль отмечал, что «революция, руководимая буржуазией, уничтожила старую систему производства и социальные отношения, из нее проистекавшие», привела к установлению политических свобод и гражданского равенства, создала новое буржуазное либеральное государство, уничтожила «провинциальные партикуляризмы и местные привилегии», чем способствовала национальному единству. Мазорик добавляет к этому, что революция «декон-фессионализовала гражданские отношения и ввела в коллективную жизнь французов принцип светскости, политического прагматизма». Вовель доказывает, что «в плане умонастроений революция, безусловно, остается… необратимым поворотом» 1 .

Обсуждение вопроса о месте Французской революции в канун ее 200-летия выливается в основном в споры о ее наследии в современной Франции. Фюре стремится обосновать мысль о том, что воздействие революции на французскую общественную и политическую жизнь в наши дни сходит на нет, и что, как он выражается, «революционная культура находится на пути к умиранию». Он ссылается на то, что исчезает унаследованная от Французской революции острейшая конфронтация между правыми и левыми: социалисты проводят умеряющий страсти центристский курс, приобретает свои очертания «политическая цивилизация центра». Уходят в прошлое революционные традиции, впечатляющие выступления демократических сил, все то, что составляло «французскую экзотику», «французскую исключительность». Политическая жизнь Франции «банализируется», становится в этом плане схожей с тем, что происходит у ее союзников по западному блоку. Говоря об упадке революционного наследия, Фюре связывает это с резким, по его мнению, ослаблением позиций ФКП - «реликта революционной якобинской традиции в его карикатурной большевистской форме» 2 .

Многие авторы, однако, не разделяют «пессимизма» Фюре относительно судьбы революционных традиций. Ж.-Н. Жанене напоминает о больших идейных ценностях, завещанных революцией, которые находятся под угрозой и в современной Франции. Вот почему грядущий юбилей «не будет ни формальным, ни лишенным смысла». Агьюлон указывает на то, что Франция наших дней обязана революции основными своими чертами, и в частности национальной символикой, административной географией, идеями. Он и Ж. Эмбер подчеркивают особое значение Декларации прав человека и гражданина, которая, как показал недавний опрос общественного мнения, очень высоко оценивается французами 1 .

Современные французские буржуазные историки Ф. Фюре и Д. Рише отвергают «традиционное» представление о революции конца XVIII в. как о «единой революции», к тому же революции антифеодальной, ускорившей развитие Франции по капиталистическому пути. Они предлагают «новую интерпретацию» этой революции как якобы имевшей пагубные последствия для дальнейшего развития капитализма в стране и представлявшей собой переплетение трех совпавших во времени, но совершенно различных революций: революции либерального дворянства и буржуазии, отвечавшей как духу философии XVIII в., так и интересам капиталистического развития; архаичной по своим целям и результатам крестьянской революции, не столько антифеодальной, сколько антибуржуазной и антикапиталистической; и революции санкюлотской, враждебной капиталистическому развитию и потому по существу своему реакционной. Эти авторы утверждают, что из-за народного движения, «движения нищеты и гнева», революция «сбилась с пути», что ее «занесло», особенно на этапе якобинской диктатуры, и что лишь переворот 9 термидора положил конец «отклонению» революции от ее либеральных и буржуазных задач. 2

В марксистской историографии Французская революция конца XVIII в. рассматривается как сложный, многосторонний, но внутренне единый процесс, прошедший в своем развитии две фазы: восходящую, вершиной которой являлась якобинская диктатура, и нисходящую, начало которой было положено переворотом 9 термидора. Исключение составляют лишь А. 3. Манфред и некоторые другие советские историки, которые ограничивали эту революцию пятилетием 1789-1794 гг., т. е. лишь ее восходящий фазой. Переворот 9 термидора эти историки считали «концом революции», что искажало всю дальнейшую картину событий. 1

Главной особенностью восходящей линии революции являлось то, что на каждом ее следующем этапе к власти приходили все более радикальные группировки буржуазии, все более возрастало влияние народных масс на ход событий, все более последовательно решались задачи буржуазно-демократического преобразования страны. Наоборот, смысл переворота 9 термидора заключался именно в том, что демократические элементы буржуазии были отстранены от власти, с влиянием народных масс на законодательство и управление было покончено, а развитие революции направлено по пути, выгодному исключительно буржуазной верхушке общества. «27 июля Робеспьер пал, и началась буржуазная оргия»,- писал Энгельс 2 . .

Основными вехами поступательного развития революции были три парижских народных восстания: восстание 14 июля 1789 г., которое сломило абсолютизм и привело к власти крупную либерально-монархическую буржуазию (конституционалистов); восстание 10 августа 1792 г., которое уничтожило монархию и привело к власти республиканскую крупную буржуазию (жирондистов); восстание 31 мая - 2 июня 1793 г., которое низвергло господство Жиронды, хотевшей республики только для богатых, и передало власть в руки «наиболее последовательных буржуазных демократов - якобинцев эпохи великой французской революции» 3 .

Образ революции и сегодня прочно запечатлен в коллективном сознании французов, вызывает большие симпатии за рубежами Франции, подчеркивает Вовель. Он призывает к «мобилизации вокруг Французской революции… всех тех, кто верит в ценности, носителем которых она была» 4 .

Один из главных элементов «ревизионисткой атаки» против революции – вопрос о терроре, подавление всех свобод. Во Французской революции, которая с Декларацией прав 1789 г и якобинской конституцией 1793 г. является для многих олицетворением свободы и демократии, они, они в первую очередь, видят «матрицу тоталитаризма» 1 . Подоплека этого очевидна и не нова: под таким углом зрения чаще всего проводятся параллели между Французской и Октябрьской революциями, а также советским обществом 2 .

Не преуменьшая размеров террора, известный историк Ф. Лебрен решительно отказывается видеть во Французской революции «прототип всех тоталитаризмов XX века» 3 .

Многие историки, стремясь принизить значение революции, продолжают расчленять это относительно целостное событие на ряд совершенно независимых друг от друга движений, и эта проблема остается в центре дискуссий. Опираясь на современный уровень знаний, Мазорик, напротив, рассматривает Французскую революцию как единый, хотя и очень сложный, с наличием противоречивых тенденций процесс 4 .

Для исторического знания Французская революция представляет огромный интерес. Обращение к ней необходимо для понимания перехода от феодализма к капитализму как в самой Франции, так и за ее пределами, ибо Французская революция оказала прямое или опосредованное воздействие на этот процесс во многих странах. Важно изучение революции в свете того, что она выдвинула принципы буржуазной демократии, содействовала широкому распространению их в мире, внедрению в политическую практику. Наконец, объектом изучения остается и наследие революции: вызванные ею к жизни революционные и демократические традиции, провозглашенные и имеющие непреходящее значение великие принципы.

Якобинская диктатура действительно была высшей ступенью в развитии Французской революции. Ее историческая роль огромна. Именно она довела до конца великое дело уничтожения феодальных порядков во французской деревне, подавила роялистско-жиропдистские мятежи и организовала победу над коалицией европейских монархов. Исторически оправданными были и ограничения якобинцами формальной демократии и применение ими такого острого оружия политической борьбы, как террор. 1 Но якобинская диктатура была все-таки революционной диктатурой буржуазного типа. Она облегчила возможность как для зажиточного, так в известной мере и для среднего крестьянства увеличить свою собственность за счет конфискованных владений церкви и дворян-эмигрантов, которые стали распродаваться на более льготных условиях. В пользу же крестьянской бедноты, не имевшей средств для покупки земли на торгах, предпринимались лишь частичные, половинчатые меры, которые мало что меняли в ее положении. Максимум на товары (твердые цены), введенный под давлением народных «низов», якобинская диктатура дополнила максимумом на заработную плату, фактически снижавшим заработки рабочих и вызвавшим их сильное недовольство, даже стачки, которые сурово пресекались. Ограничения демократии и оружие террора применялись не только для подавления дворянско-буржуазной реакции (что было необходимо), но и для обуздания плебейского движения. Правительственный террор сопровождался перввибами и крайностями, которые компрометировали режим в глазах народа, иг.

Именно буржуазная ограниченность якобинской власти, ее растущий отрыв от беднейших слоев населения и создали предпосылки для термидорианского переворота, совершенного теми элементами буржуазии, которые выступали против всяких уступок народу в социальной области. Прологом термидора явились казни жерминаля II года Республики (март-апрель 1794 г.), когда погибли Эбер, Шометт и другие руководители Парижской коммуны, подвергшейся после этого чистке и утратившей те черты, которые делали ее зачатком власти общественных «низов». Совершив этот пагубный для судеб революции акт, якобинское правительство лишилось доверия и поддержки парижских санкюлотов, что и позволило перерожденцам и нуворишам сравнительно легко свергнуть его 9 термидора.

Еще Лукин подметил, что именно в результате событий марта-апреля 1794 г. «распадается блок между робеспьеристской мелкой буржуазией и «общественными низами»… Казнь эбертистов сопровождалась разгромом важнейших массовых организаций (внепарламентского типа - Парижской коммуны. Клуба кордельеров, революционной армии), на которые опиралась якобинская диктатура. Робеспьеровцы переставали быть «якобинцами с народом, с революционным большинством народа». Это означало ослабление самого революционного правительства и ускорение его гибели» 1 . К такому же выводу приходит и Собуль. «Драма жерминаля была решающей,- пишет он.- Осудив в лице руководителей кордельеров народное движение в его своеобразных формах, революционное правительство оказалось во власти умеренных… Нажав на все пружины, оно еще некоторое время могло противостоять их натиску. Но в конце концов оно погибло, не сумев обрести поддержки и доверия народа». 2

Течение революции по нисходящей линии, начавшееся 9 термидора и окончательно закреплённое поражением парижских санкюлотов в жерминале и прериале III года (апрель - май 1795 г.), завершилось государственным переворотом 18 брюмера VIII года (9 ноября 1799 г.), в результате которого во Франции установился личный, авторитарный режим Наполеона Бонапарта, переросший в дальнейшем в новую разновидность монархии буржуазного типа. Нисходящая линия революции не представляла собой отступления в сторону феодального прошлого, напротив, она означала укрепление и дальнейшее развитие социальных порядков, покоящихся на частной капиталистической собственности и системе наемного труда. Эта линия предполагала подавление народного движения, отстранение народных масс от всякого участия в управлении государством, ограничение демократических прав и свобод. Именно в этом буржуазия видела гарантию своих социальных привилегий, но именно это обернулось в конечном итоге против нее самой, проложив путь сначала к империи Наполеона, еще буржуазной по своему существу, а затем и к реставрации полуфеодальной монархии Бурбонов.

Что касается наполеоновской эры (1799-1814 гг.), то ее нельзя ни отождествлять с эпохой революции, ни отрывать от нее. Режим Наполеона - это действительно «бонапартистская контрреволюция», которая ликвидировала и республику, и парламентский строй, и последние остатки демократических свобод, но которая вместе с тем закрепила и упрочила все социальные завоевания революции, выгодные буржуазии и зажиточному крестьянству. Столь же двойственную роль играл этот режим и на международной арене. В ожесточенной борьбе с коалициями европейских монархий наполеоновская Франция не только захватывала и грабила другие страны, но и подрывала в них феодальные отношения, способствовала утверждению в них буржуазного строя.

Французская революция конца XVIII в. знаменовала собой крутой поворот в истории человечества - поворот от феодализма и абсолютизма к капитализму и буржуазной демократии. В этом заключались и ее историческое величие, и ее ограниченность.

Земли дворян- иммигрантов поступили в продажу мелкими участками, окончательно упразднились феодальные права. Таким образом якобинцы ликвидировали остатки феодализма в стране.

Однако в условиях того времени дальнейшее развитие революции объективно было невозможным. 27 июля 1794 года был переворот, в результате которого к власти пришла крупная буржуазия. Видные деятели якобинцев были казнены. Таким образом, этим переворотом заканчивается революция во Франции, хотя некоторые ученые считают, что она продолжалась до 19 века.

После переворота Конвент в 1795 году утверждает новую Конституцию, которая включала декларацию прав и свобод человека и гражданина. И хотя Франция оставалась республикой, ее политический облик изменился. Законодательная власть по Конституции принадлежала двухпалатному Законодательному корпусу. Исполнительная власть вручалась директории, состоящей из 5 человек, которые назначались Законодательным корпусом. Политика директории не отличалась стабильностью и последовательностью, вызывала возмущение как народа, так и буржуазии. В это время продолжались войны с феодальными государствами Европы, и в ходе этих войн благородя своему таланту выдвигается Наполеон Бонапарт. В ноябре 1799 года он распускает законодательный корпус и директорию, то есть совершает государственный переворот.

В 1799 году принимается Конституция, которая оформила режим консульства. Период директории (1794 - 1799) закончился.

По Конституции высшая власть передавалась трем консулам, первым из которых был Наполеон. Первый консул наделялся особыми полномочиями. Он обладал правом законодательной инициативы, назначал и смещал министров, членов госсовета, послов, генералов, чиновников и судей. По Конституции создавались: Госсовет , Трибунат , Законодательный корпус и Охранительный Сенат , которые должны были осуществлять законодательную власть. Законопроекты проходили через все эти звенья, но вступали в силу только после подписания первым консулом. Охранительный Сенат состоял из пожизненно назначаемых членов, а законодательный корпус и трибунат назначались Сенатом.

В 1800 году ликвидируется система выборного местного самоуправления. Во главе департаментов были поставлены префекты, а во главе округа – супрефекты, назначаемые правительством. Правительство назначало также мэров городов. Устанавливалась строгая система подчинения всех должностных лиц первому консулу. В 1802 году Наполеон делает полномочия первого консула пожизненными и расширяет их. Власть Наполеона принимает монархический характер и в 1804 году Наполеон провозглашается императором. К нему переходит не только исполнительная, но и законодательная власть. Империя Наполеона получила название первой империи и просуществовала до 1814 года. В это время окончательно утверждается буржуазный государственный строй и были сформированы основные положения буржуазного права.

Летом 1793 года революция во Франции достигла своей наивысшей точки. К власти в стране пришли наиболее радикально настроенные политики, которые установили политический режим, позднее названный «якобинская диктатура».

Установление якобинской диктатуры во Франции

31 мая 1793 года в Париже восстали низшие слои общества, возглавляемые наиболее радикальной политической группировкой - якобинцами. Совсем скоро их поддержали бедняки из деревень и представители мелкой буржуазии. Уже ко 2 июня восставшие окружили здание французского парламента, вынудив депутатов принять закон об аресте жирондистов - основных политических противников якобинцев. Так, устранив конкурентов, якобинцы установили свою диктатуру.

Рис. 1. Портрет Робеспьера.

Деятельность якобинцев

Октябрь 1793 года - важная дата в истории Франции, ведь тогда была принята самая прогрессивная конституция своего времени. Французская революция дала всем мужчинам старше 21 года всеобщее избирательное право. Однако, в реальности эта конституция так и не начала работать. За принятие новых законов отвечал Законодательный корпус, а в условиях военного времени популярность приобрели декреты. Фактически парламент был отодвинут на второй план, а все нити политических игр были в руках якобинцев.

С самого начала установления диктатуры ожидалось, что страна будет трещать по швам. На границах Франции стояли войска Испании, Пруссии и Австрии, а в провинции Вандея дворяне-эмигранты подняли восстание против якобинцев.

Рис. 2. Марсельеза на фасаде Триумфальной арки в Париже.

В июне 1793 года якобинцы начали решать аграрный вопрос, передав общинные земли в собственность крестьянам и ликвидировав все феодальные повинности. Церковь и дворянство лишалось своих земель в пользу государства.

Армейская система также претерпела ряд изменений. Например, офицерские должности стали занимать военнослужащие, реально показавшие себя хорошим командиром, а не по праву происхождения.

ТОП-4 статьи которые читают вместе с этой

Рис. 3. Национальная гвардия Парижа уходит на фронт.

Именно благодаря этому нововведению начала восходить звезда Наполеона Бонапарта, отличившегося при взятии Тулона и сделавшем блестящую карьеру офицера при республике.

Якобинцам удалось подавить восстание в Вандее, а в июне 1794 года у Флирюса были разбиты австрийские войска. Постоянные расходы и дестабилизированная экономика страны требовала новых доходов. В стране возник дефицит хлеба, что заставило якобинцев установить максимальные цены на наиболее важные товары.

Причины гибели якобинской диктатуры

Говоря кратко, причиной падения якобинской диктатуры стал развернувшийся в стране террор. В сентябре 1793 года изданный декрет разрешал арестовывать всех подозрительных лиц, а в июне 1794 года было введено новое революционное понятие - враг народа. Лидер якобинцев Максимилиан Робеспьер превратил судопроизводство в цирк, разрешив обвинять людей по вердикту присяжных.

Массовые «чистки» общества от врагов революции унесли тысячи жизней. Сделавшие себе капитал за время революции слои общества были недовольны, но терпели новые порядки, пока была угроза интервенции. Даже довольные полученной землей крестьяне уже возмущались террором. Попытка удержать власть в своих руках завершилась крахом. Итогом режима якобинцев стал государственный переворот 27 июля 1794 года. Противниками якобинцев в Конвенте было утверждено решение об аресте и казни Робеспьера и его окружения. После свержения диктатуры многие реформы были отменены, а в стране установился режим Директории.

Что мы узнали?

Диктатура якобинцев дала Франции яркий опыт жизни без монархии. Она показала, что не происхождение играет главную роль в судьбе человека, а его заслуги. Этот период французской истории был кровавый, емкий и судьбоносный для страны.

Тест по теме

Оценка доклада

Средняя оценка: 4.4 . Всего получено оценок: 390.

Нет свободы там, где нет хлеба; нет равенства, если богатство выставляется напоказ рядом с нищетой; нет братства, если работница со своими голодными детьми валяется у ворот дворца.

Л.-Э.Варлен, 1868 год

Противоречия Первой республики

Установление республики не решило автоматически всех стоявших перед Францией проблем. Внешние враги продолжали наступать, экономическая ситуация в стране ухудшалась, народ волновался и требовал перемен к лучшему. Эти проблемы нужно было устранять быстро, и политические силы предлагали каждая свой рецепт для этого.

Революционная война

Еще до свержения монархии Дантон произнес на митинге: «Чтобы победить, нужна смелость, только смелость, всегда смелость - и Франция будет спасена». В августе 1792 года его призыв возымел действие - в Париже мужчины стали массово записываться добровольцами в армию. 22 сентября французская армия выиграла первую крупную битву - сражение при Вальми. Война превратилась из обычной освободительной в революционную.

Французы стремились защитить не просто свою страну, землю, на которой они жили. Они защищали идеологию Великой французской революции, боролись за равенство перед законом, право голоса, республиканское правление. Эти идеи превращали французов в героев. Армия массово пополнялась добровольцами (начиная с 14 лет), и сражались они храбро.

Однажды в Париж прибыл полк добровольцев из Марселя. Они шли под звуки никому не известной песни с патриотическим текстом и дерзким, звучным, легко запоминающимся мотивом. Ее автором был молодой офицер Руже де Лиль. Песня всем понравилась, и ее разучили другие революционные части.

Из-за происхождения (из Марселя) песню назвали «Марсельезой». Она навсегда стала гимном французских республиканцев, а ныне является государственным гимном Франции.

Страна использует и другие символы Великой французской революции - трехцветное знамя и девиз «Свобода. Равенство. Братство».

Жирондисты и монтаньяры в Конвенте

Таким образом, военная политика первых месяцев республики была относительно успешной. Но этого нельзя сказать о политике внутренней. Война вызвала падение производства; в стране не хватало самого необходимого, а недобросовестные дельцы припрятывали товар, чтобы продать втридорога. Особенно ощущалась нехватка продовольствия в больших городах, в том числе в Париже.

В народе выдвигали требование введения «хлебного максимума», то есть законодательного ограничения цен на продукты первой необходимости. Но руководящие деятели Великой французской революции не могли сойтись во мнениях по этому поводу.

Большинство Конвента (389 из 749 депутатов) не имели собственной позиции, и шли за той группой, которую считали более влиятельной. За беспринципность их прозвали «брюхом» и «болотом». Активно отстаивали свою точку зрения жирондисты и монтаньяры.

На первом этапе существования республики лидировали жирондисты. Антуан Кондорсе был выдающимся экономистом, Пьер Верньо и Пьер Бриссо - прекрасными ораторами. Жан Ролан не отличался никакими талантами, но их хватало у его жены, Манон-Жанны. Жирондисты были категорически против максимума - он угрожал «священной частной собственности». Они полагали, что революция уже выполнила все задачи, и ее пора заканчивать.

Но другие участники Великой французской революции не были с ними согласны. Их лидером стал Максимилиан Робеспьер - довольно молодой адвокат из провинциального Арраса. Робеспьер был очень скромен в личной жизни. За идеальную честность его прозвали Неподкупным. Он был невысок, худощав, с тихим голосом, но с такой силой убежденности, что все его уважали и боялись.

Робеспьер (Источник: Великая французская революция и Россия. - М.: Прогресс. - 1989. - 552 с.)

Позиции монтаньяров поддержал Дантон. Он был настолько непохож на Робеспьера, что многие удивлялись их союзу. Человек огромного роста, неимоверной физической силы, почти уродливый (рябой от оспы), Дантон легко перекрикивал толпу на любом митинге без громкоговорителя. Он не имел, как Робеспьер, четко выраженных убеждений, но обладал огненным темпераментом и шикарным красноречием. Его обожали слушатели, и он мог убедить их в чем угодно.

Дантон (Источник: Великая французская революция и Россия. - М.: Прогресс. - 1989. - 552 с.)

Дантон и Робеспьер были столь несхожи, и их временное сотрудничество закончилось столь трагически, что до сих пор деятели искусства любят их сравнивать.

Робеспьер и Дантон (Источник: Великая французская революция и Россия. - М.: Прогресс. - 1989. - 552 с.)

А вот союз с якобинцами швейцарского врача Жана-Поля Марата понять нетрудно. Уже немолодой человек (к началу революции ему было под 50, а Дантону и Робеспьеру слегка за 30), Марат всю сознательную жизнь был республиканцем. За свои убеждения он успел побывать в эмиграции, в подполье, в тюрьме, но и не подумал от них отказаться. За это его очень уважали в народе. Марат был известным политическим писателем и издавал газету «Друг народа». Это прозвище перешло и на него самого.

Кроме максимума, между жирондистами и якобинцами были и другие противоречия - решение судьбы короля, нормы новой конституции… Дело шло к конфликту между республиканцами.

Народные течения: «бешеные», Коммуна

Многие из тех, кто был участником Великой французской революции, не принадлежали к известным группам. Но это мало сказывалось на их влиянии.

Одним из таких людей был Марат, не входивший в клуб якобинцев. Он отстаивал интересы людей небогатых - ремесленников, мелких торговцев. Деньги для него не были показателем качества личности. Марат был сторонником революционной войны, «максимума», суда над королем. Как член Конвента, он многим просителям помогал лично, хотя из-за серьезной болезни кожи вынужден был иной раз целые дни проводить в ванне с лечебным раствором.

Сторонники углубления революции сосредоточились также в руководстве города Парижа. Во Франции местные органы власти называют Коммунами. Парижская Коммуна фактически стала инициатором и руководителем восстания против монархии 10 августа 1792 года. Ее руководители выступали за «максимум», ограничение прав богатых, внимание к нуждам трудящихся. Одним из лидеров Коммуны был Жак-Рене Эбер. Прокурор Пьер-Гаспар Шометт полностью поддерживал самые решительные требования бедняков.

Из народной среды выдвинулись представители «бешеных». Их прозвали так богачи за требование отобрать у них лишнее имущество, обеспечить строгий «максимум», избавить страну не только от аристократов, но и от «кровопийц» из буржуазии. Лидером «бешеных» был бывший священник Жак Ру.

К ним принадлежала и первая известная женщина простого происхождения, ставшая настоящим политическим деятелем - актриса Клер Лакомб.

Шометт пытался защищать «бешеных» от преследований своей властью прокурора Коммуны, а Марат - своим авторитетом.

Якобинская диктатура

Как видим, симпатии народа к лету 1793 года оказались на стороне монтаньяров. Жирондистам пришлось уступить им в некоторых вопросах (в частности, осудить короля на казнь за измену). Но в вопросе «максимума» они упорствовали. В войне тоже возникли сложности - к врагам Франции присоединилась Англия, а в провинции Вандея вспыхнуло монархическое восстание.

Установление якобинской диктатуры

31 мая 1793 года в Париже началось восстание - бедняки требовали «максимума». Этим воспользовались монтаньяры и 2 июня добились изгнания жирондистов из Конвента. Установилась якобинская диктатура - уже только монтаньяры считались настоящими якобинцами.

Но единства в Конвенте опять не было. Наиболее влиятельная группировка (Сен-Жюст, Кутон, Леба) объединилась вокруг Робеспьера. У Дантона была своя группа. Лидеры Коммуны и Марат придерживались наиболее решительной точки зрения на права бедняков.

На скамьях Конвента они сидели слева от трибуны. С тех пор сторонников социальной справедливости называют «левыми».

Достижения якобинцев

На начальном этапе диктатуры якобинцы хорошо справлялись с управлением страной. 24 июня 1793 года была принята конституция республики. Ею устанавливалась новая форма правления и вводилось всеобщее избирательное право для взрослых мужчин. Новые выборы в Конвент проводить пока не стали, но и это было правильное решение - ведь шла война.

Армия пополнилась новобранцами за счет мобилизации всех холостых взрослых мужчин. Командиров было разрешено избирать, и стремительную карьеру сделали талантливые выходцы из низов.

Лазар Гош в 17 лет был конюхом, но в 24 стал генералом и быстро подавил движение монархистов в Вандее. Артиллерийский капитан Бонапарт получил генеральское звание в том же возрасте (прямо после капитанского).

Новая армия нанесла существенные поражения войскам коалиции, и война впервые перекинулась с французской на вражескую территорию. Но завоевательной она пока не стала - это было принуждение врага к миру.

Но другие мероприятия были менее удачными. Долгожданный «максимум» ввели 24 сентября 1793 года, но перед тем не были учтены наличные запасы продовольствия. В результате ситуация с ним стала только хуже. Введение нового летоисчисления или новой религии даже современниками воспринимались критично.

Эпоха террора и падение диктатуры

Бороться со спекулянтами решили жестокими преследованиями. Поводом для введения в широкую практику репрессий стало убийство в июле 1793 года Марата. Дворянка Шарлотта Корде, подученная жирондистами, заколола его ножом прямо в лечебной ванне. Началась эпоха якобинского террора.

Террор (страх, ужас) - в политике практика подавления идейного противника жесткими силовыми методами.

Французская революция и ранее знала проявления жестокости. Но это было случайным либо единичным явлением (возмущенные толпы расправлялись с аристократами, казнили короля и королеву, других контрреволюционеров). Новый террор подразумевал массовое вынесение смертных приговоров без серьезного разбирательства, часто по оговору или просто подозрению. Им отрубали головы специальной машиной - гильотиной.

Эпоха террора (Источник: Великая французская революция и Россия. - М.: Прогресс. - 1989. - 552 с.)

По оценкам историков, жертвами террора стали до 90 тыс. человек. В их числе оказались и многие революционеры. Первыми пострадали лидеры Коммуны и «бешеные». Эбер и Шометт попали на гильотину, Жак Ру в тюрьме покончил с собой. Затем была казнена группа Дантона - его обвинили в казнокрадстве (стремительное обогащение давало основания для подозрений).

По легенде, направляясь к месту казни, Дантон увидел в толпе Робеспьера и сказал: «Ты пойдешь за мной».

Террор стал главной причиной падения якобинцев. Народ уже не поддерживал их - военные проблемы были решены, а экономические не решались. Террора боялись все. В этой ситуации несколько членов Конвента (Баррас, Тальен, Фуше) составили заговор. Это были нечестные люди, но в условиях общего недовольства их замысел удался. Робеспьер и его друзья были арестованы 27 июля 1794 года. По новому летоисчислению это было 9 термидора 2-го года республики, так что переворот получил название термидорианского. На следующий день всем робеспьеристам отрубили головы.

Никто из них не просил пощады и не отрекся от своих убеждений - все умерли геройски. А Огюст Кутон, у которого были парализованы ноги, еще и давал палачу советы - как ловчей пристроить его неловкое тело под гильотину…

Опа, якобинцы!

Бла-бла-бла

Политика жирондистов, скатившихся к контрреволюции и национальной измене, сделала неизбежным новое народное восстание. 31 мая 1793 г. секции Парижа, создавшие из своих представителей повстанческий комитет, двинулись к зданию Конвента. Вместе с санкюлотами(«Санкюлотами» («sans-culottes») тогда назывались демократические слои населения: санкюлоты носили длинные брюки, а не «кюлот» (короткие брюки), как аристократы.) шли и отряды национальной гвардии, командование над которой было передано якобинцу Анрио.

Явившись в Конвент, представители секций и Коммуны Парижа потребовали упразднить «комиссию 12-ти» и арестовать ряд жирондистских депутатов. Робеспьер произнес обвинительную речь против Жиронды и поддержал требование парижских секций. Конвент постановил распустить «комиссию 12-ти», но не согласился на арест жирондистских депутатов.

Таким образом, выступление 31 мая не дало решающего результата. Борьба продолжалась. 1 июня Марат в страстной речи призвал «суверенный народ» подняться на защиту революции. С утра 2 июня 80 тыс. национальных гвардейцев и вооруженных граждан окружили здание Конвента, на которое по приказу Анрио были направлены жерла пушек. Конвент вынужден был подчиниться требованиям народа и принять декрет об исключении из своего состава 29 депутатов-жирондистов.

Народное восстание 31 мая - 2 июня нанесло окончательный удар политическому господству крупной буржуазии. Не только буржуазно-монархическая партия фельянов, но и буржуазно-республиканская партия жирондистов, также защищавшая интересы крупных собственников и боявшаяся народа, оказалась неспособной пойти на революционные меры, необходимые для решения задач буржуазно-демократической революции и для успешной борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией. Жирондисты, как прежде фельяны, стали помехой делу революции и превратились в контрреволюционную силу. Господство Жиронды было сломлено, власть перешла к якобинцам.

Французская буржуазная революция поднялась на высший этап. В результате восстания 31 мая - 2 июня 1793 г. во Франции установилась якобинская революционно-демократическая диктатура.

Якобинская революционно-демократическая диктатура

Якобинцы пришли к власти в один из самых критических моментов Французской революции. Превосходящие силы европейской контрреволюционной коалиции со всех сторон теснили отступающие французские войска. В Вандее, Бретани, Нормандии разрастался монархический мятеж. Жирондисты подняли восстание на юге и юго-западе Франции. Английский флот блокировал французское побережье; Англия снабжала мятежников деньгами, оружием. Враги революции совершали террористические покушения на революционных деятелей. 13 июля 1793 г. был предательски убит дворянкой Шарлоттой Кордэ неустрашимый революционер, «друг народа» Марат.

Чтобы спасти республику от, казалось, неотвратимой гибели, нужны были величайшее напряжение сил народа, революционная смелость и решимость.

Организуя борьбу против иностранной интервенции и внутренней контрреволюции, передовые буржуазные революционеры-якобинцы смело опирались на широчайшие народные массы, на поддержку многомиллионных масс крестьянства и господского плебейства.

«Историческое величие настоящих якобинцев, якобинцов 1793 года - писал В. И. Ленин, - состояло в том, что они были «якобинцы с народом», с революционным большинством народа, с революционными передовыми классами своего времени»(В. И. Ленин, Переход контрреволюции в наступление, Соч., т. 24, стр. 495.)

Аграрное законодательство якобинцев

Сразу же по приходе к власти якобинцы пошли навстречу требованиям крестьянства. Декретом 3 июня Конвент установил льготный порядок продажи конфискованных земель эмигрантов малоимущим крестьянам - мелкими участками с рассрочкой платежа на 10 лет. Через несколько дней Конвент декретировал возвращение крестьянам всех отнятых помещиками общинных земель и порядок раздела общинных земель поровну на душу населения по требованию трети жителей общины. Наконец, 17 июля, осуществляя главное требование крестьянства, Конвент принял постановление о полном, окончательном и безвозмездном уничтожении всех феодальных прав, повинностей и поборов. Феодальные акты и документы подлежали сожжению, а хранение их наказывалось каторгой.

Это была «действительно революционная расправа с отжившим феодализмом...»(В. И. Ленин, Грозящая катастрофа и как с ней бороться, Соч., т. 25, стр. 335), - как писал В. И. Ленин. Хотя были конфискованы только земли эмигрантов, а не всех помещиков, и крестьянство, особенно беднейшее, не получило земли в том размере, к какому оно стремилось, все же оно полностью избавилось от веками порабощавшей его феодальной зависимости.

Крестьянство после новых аграрных законов решительно перешло на сторону якобинской революционной власти. Крестьянин - солдат республиканской армии дрался теперь за свои кровные интересы, которые слились воедино с великими задачами революции. В этих новых экономических и социальных условиях и заключался в конечном счете источник замечательного мужества и отваги армий Республики, героизма, поражавшего современников и оставшегося навсегда памятным в сознании народов.

Конституция 1793 г.

С такой же революционной решительностью и быстротой якобинский Конвент принял и представил на утверждение народа новую конституцию. Якобинская конституция 1793 г. делала большой шаг вперед по сравнению с конституцией 1791 г. Это была самая демократическая из буржуазных конституций XVIII и XIX вв. В ней нашли отражение идеи Руссо, которыми так увлекались якобинцы.

Конституция 1793 г. устанавливала во Франции республиканский строй. Высшая законодательная власть принадлежала Законодательному собранию, избираемому всеми гражданами (мужчинами), достигшими 21 года; важнейшие законопроекты подлежали утверждению народом на первичных собраниях избирателей. Высшая исполнительная власть предоставлялась Исполнительному совету из 24 человек; половина членов этого Совета ежегодно подлежала обновлению. Принятая Конвентом новая Декларация прав человека и гражданина объявляла правами человека свободу, равенство, безопасность и собственность, а целью общества-«всеобщее счастье». Свобода личности, вероисповедания, печати, подачи петиций, законодательной инициативы, право на образование, на общественную помощь в случае нетрудоспособности, право на сопротивление угнетению - таковы были демократические принципы, провозглашенные конституцией 1793 г.

Конституция была поставлена на утверждение народа - первичных собраний избирателей - и одобрена большинством голосов.

Революционное правительство

Ожесточенная классовая борьба заставила, однако, якобинцев отказаться от практического осуществления конституции 1793 г. Крайняя напряженность внешнего и внутреннего положения республики, сражавшейся с многочисленными и непримиримыми врагами, необходимость организовать и вооружить армию, мобилизовать весь народ, сломить внутреннюю контрреволюцию и искоренить измену - все это требовало крепкого централизованного руководства.

Максимилиан Робеспьер. Портрет работы неизвестного художника.

Еще в июле Конвент обновил созданный ранее Комитет общественного спасения. Дантон, игравший до этого руководящую роль в Комитете и все более проявлявший примиренческое отношение к жирондистам, был отстранен. В состав Комитета в разное время были выбраны обнаруживший непреклонную волю к подавлению контрреволюции Робеспьер и полные революционной энергии и смелости Сен-Жюст и Кутон. Выдающийся организаторский талант в создании вооруженных сил республики проявил избранный в Комитет крупный математик и инженер Карно.

Фактическим руководителем Комитета общественного спасения стал Робеспьер. Воспитанный на идеях Руссо, человек твердой воли и проницательного ума, неустрашимый в борьбе с врагами революции, далекий от всяких личных корыстных расчетов, Робеспьер - «Неподкупный», как его прозвали, приобрел огромный авторитет и влияние, стал на деле вождем революционного правительства.

Комитет общественного спасения, подотчетный Конвенту, превратился под руководством Робеспьера в главный орган якобинской диктатуры; ему подчинялись все государственные учреждения и армия; ему принадлежало руководство внутренней и внешней политикой, делом обороны страны. Большую роль играл также реорганизованный Комитет общественной безопасности, на который возложена была задача вести борьбу с внутренней контрреволюцией.

Конвент и Комитет общественного спасения осуществляли свою власть при посредстве комиссаров из числа депутатов Конвента, которые направлялись на места с чрезвычайно широкими полномочиями для подавления контрреволюции и реализации мероприятий революционного правительства. Комиссары Конвента назначались и в армию, где они проводили огромную работу, заботились о снабжении войск всем необходимым, контролировали деятельность командного состава, беспощадно расправлялись с изменниками, руководили агитацией и т. д.

Большое значение в системе революционно-демократической диктатуры имели местные революционные комитеты. Они следили за выполнением директив Комитета общественного спасения, вели борьбу с контрреволюционными элементами, помогали комиссарам Конвента в осуществлении стоявших перед ними задач.

Видную роль в период революционно-демократической диктатуры играл якобинский клуб с его разветвленной сетью отделений - провинциальными клубами и народными обществами. Большим влиянием пользовались также Парижская коммуна и комитеты 48 секций Парижа.

Таким образом, сильная централизованная власть в руках якобинцев сочеталась с широкой народной инициативой снизу. Мощное движение народных масс, направленное против контрреволюции, возглавлялось якобинской революционно-демократической диктатурой.

Всеобщий максимум. Революционный террор

Летом 1793 г. обострилось продовольственное положение республики. Городские низы испытывали невыносимую нужду. Представители плебейства, в частности «бешеные», выступили с критикой политики якобинского правительства, а также конституции 1793 г., считая, что она не обеспечивает интересов бедноты.

«Свобода,- говорил Жак Ру,- пустой призрак, когда один класс может безнаказанно изнурять другой класс голодом». «Бешеные» требовали введения «всеобщего максимума», смертной казни для спекулянтов, усиления революционного террора.

Якобинцы ответили на критику «бешеных» репрессиями: в начале сентября Жак Ру и другие вожди «бешеных» были арестованы. В этих репрессиях против представителей народа сказалась буржуазная природа даже таких смелых революционеров, как якобинцы.

Но плебейство оставалось важнейшей боевой силой революции. 4-5 сентября в Париже произошли крупные уличные выступления. Главными требованиями народа, в том числе рабочих, активно участвовавших в этих выступлениях, были: «всеобщий максимум», революционный террор, помощь бедноте. Стремясь сохранить союз не только с крестьянством, но и с городским плебейством, якобинцы пошли навстречу требованиям санкюлотов. 5 сентября было принято постановление об организации особой «революционной армии» для «приведения в исполнение всюду, где это понадобится, революционных законов и мер общественного спасения, декретированных Конвентом». В задачи революционной армпи входило, в частности, содействовать снабжению Парижа продовольствием и бороться со спекуляцией и укрывательством товаров.

29 сентября Конвент декретировал установление твердых цен на основные продукты питания и предметы потребления - так называемый всеобщий максимум. Для снабжения Парижа, прочих городов и армии продовольствием стали с осени 1793 г. широко практиковаться реквизиции зерна и других продовольственных товаров. В конце октября была создана Центральная продовольственная комиссия, которая должна была ведать делом снабжения и осуществлять контроль за проведением максимума. Реквизицию хлеба в деревнях наряду с местными властями производили и отряды «революционной армии», состоявшие пз парижских санкюлотов. С целью упорядочения снабжения населения по твердым ценам хлебом и прочими необходимыми продуктами в Париже и многих других городах были введены карточки на хлеб, мясо, сахар, масло, соль, мыло. Специальным постановлением Конвента разрешалось выпекать и продавать хлеб лишь одного сорта - «хлеб равенства». За спекуляцию и укрытие продовольствия устанавливалась смертная казнь.

Под давлением народных низов Конвент решил также «поставить террор в порядок дня». 17 сентября был принят закон о «подозрительных», расширявший права революционных органов в борьбе против контрреволюционных элементов. Так, в ответ на террор контрреволюционеров был усилен революционный террор.

Вскоре были преданы суду Революционного трибунала и казнены бывшая королева Мария-Антуанетта и многие контрреволюционеры, в том числе некоторые жирондисты. Революционный террор в самых различных формах стали применять и комиссары Конвента для подавления контрреволюционного движения в провинциальных городах и департаментах, особенно там, где произошли контрреволюционные восстания. Революционный террор явился тем действенным средством, которое дало революции возможность активно обороняться от своих многочисленных врагов и в относительно короткий срок преодолеть их натиск.

Революционный террор был направлен не только против политической, но и против экономической контрреволюции: он широко применялся в отношении спекулянтов, скупщиков и всех тех, кто, нарушая закон о «максимуме» и дезорганизуя снабжение городов и армии продовольствием, играл тем самым на руку врагам революции и интервентам.

Историческое значение якобинского террора 1793-1794 гг. замечательно охарактеризовал впоследствии А. И. Герцен: «Террор 93 г. был величествен в своей мрачной беспощадности; вся Европа ломилась во Францию наказать революцию; отечество действительно было в опасности. Конвент завесил на время статую свободы и поставил гильотину, стражей «прав человеческих». Европа с ужасом смотрела на этот вулкан и отступала перед его дикой всемогущей энергией.

Оборона страны

Война, которую вела Франция, была справедливой, оборонительнои войной. Революционная Франция оборонялась от реакционно-монархической Европы. Все живые силы народа, все ресурсы республики были мобилизованы якобинским правительством для достижения победы над врагом.

23 августа 1793 г. Конвент принял декрет, который гласил: «С настоящего момента и до тех пор, пока враги не будут изгнаны за пределы территории республики, все французы объявляются в состоянии постоянной мобилизации». Народ горячо одобрил этот декрет. За короткий срок в армию влилось новое пополнение в составе 420 тыс. бойцов. К началу 1794 г. под ружьем находилось свыше 600 тыс. солдат.

Была осуществлена реорганизация армии. Части прежней регулярной армии слились с отрядами добровольцев и призывниками. В результате возникла новая республиканская армия.

Революционное правительство принимало чрезвычайные меры, чтобы снабдить быстро возраставшие контингента армии всем необходимым. Особым декретом Конвента сапожники были мобилизованы на изготовление обуви для армии. Под наблюдением правительственных комиссаров в частных мастерских было налажено шитье мундиров. Десятки тысяч женщин принимали участие в пошивке одежды солдатам.

На фронтах комиссары Конвента прибегали к решительным революционным мерам для снабжения армии обмундированием. Сен-Жюст в Страсбурге дал такое предписание местному муниципалитету: «10 тысяч солдат ходят босиком; разуйте всех аристократов Страсбурга, и завтра в 10 часов утра 10 тысяч пар сапог должны быть доставлены в главную квартиру».

Все мастерские, в которых можно было наладить производство оружия и боеприпасов, работали исключительно на нужды обороны. Создалось много новых мастерских. В Париже под открытым небом работало 258 кузниц. В помещении бывших монастырей устраивались оружейные мастерские. Некоторые церкви и дома эмигрантов были приспособлены для очистки селитры, выработка которой возросла почти в 10 раз. Под Парижем, на Гренельском поле, в короткий срок был создан пороховой завод. Благодаря усилиям рабочих и специалистов производство пороха на этом заводе поднялось до 30 тыс. фунтов в день. В Париже изготовлялось ежедневно до 700 ружей. Рабочие военных заводов и мастерских, несмотря на испытываемые ими лишения, работали с необычайным энтузиазмом, сознавая, что они, по крылатому выражению того времени, «куют молнии против тиранов».

Во главе военного министерства стоял полковник Бушотт, отличавшийся своим мужеством и преданностью революции. Бушотт совершенно обновил аппарат военного министерства и привлек туда на работу виднейших деятелей революционных секций Парижа. Комитет общественного спасения уделял особое внимание укреплению командного состава армии. Комиссары Конвента, очищая армию от контрреволюционных элементов, смело выдвигали на руководящие посты талантливую революционную молодежь. Армии республики возглавлялись молодыми, вышедшими из народа, военачальниками. Бывший конюх Лазар Гош, начавший свою службу солдатом, участвовавший во взятии Бастилии, в 25 лет стал дивизионным генералом и командующим армией. Он был воплощением наступательного порыва: «Если меч короток - нужно только сделать лишний шаг»,- говорил он. Погибший в возрасте 27 лет генерал Марсо, за свою храбрость названный в приказе Комитета общественного спасения «львом французской армии», начал жизненный путь простым писцом. Генерал Клебер, талантливый полководец революционной армии, был сыном каменщика, генерал Ланн - по происхождению крестьянин. Рабочий-ювелир Россиньоль, участник взятия Бастилии, был назначен генералом и поставлен во главе армии в Вандее.

Новые полководцы республиканской армии смело применяли революционную тактику, построенную на быстроте и стремительности удара, подвижности и маневренности, сосредоточении превосходящих сил на решающем участке, инициативе войсковых подразделений и отдельных бойцов. «Нужно атаковать внезапно, стремительно, не оглядываясь назад. Нужно ослеплять, как молния, и молниеносно бить», - так определял общий характер новой тактики Карно.

Солдаты были воодушевлены боевым революционным духом. Рядом с мужчинами дрались женщины, подростки. Девятнадцатилетняя Роза Баро, назвавшая себя Свободой Баро, после того, как ее муж был ранен, взяла патроны, находившиеся в патронташе мужа, и участвовала в атаке против неприятеля до самого конца.

Таких примеров героизма было множество. «Побежденный феодализм, упроченная буржуазная свобода, сытый крестьянин против феодальных стран - вот экономическая основа «чудес» 1792-1793 годов в военной области»(В. И. Ленин, О революционной фразе, Соч., т. 27, стр. 4.), - писал В. И. Ленин, раскрывая источники побед республиканской армии, непостижимые для современников.

Кризис якобинской диктатуры

Кратковременный период якобинской диктатуры был самым великим временем революции. Якобинцы сумели пробудить дремавшие силы народа, вдохнуть в него неукротимую энергию мужество, смелость, готовность к самопожертвованию, бесстрашие, дерзание. Но при всем своем непреходящем величии, при всей своей исторической прогрессивности якобинская диктатура все же не преодолела ограниченности, свойственной всякой буржуазной революции.

В самой основе якобинской диктатуры, как и в политике, проводимой якобинцами, лежали глубокие внутренние противоречия. Якобинцы боролись во имя полного торжества свободы, демократии, равенства в той форме, в какой эти идеи представлялись великим буржуазным революционерам-демократам XVIII столетия. Но сокрушая и выкорчевывая феодализм, выметая, по выражению Маркса, «исполинской метлой» весь старый, средневековый, феодальный мусор и всех тех, кто пытался его сохранить, якобинцы тем самым расчищали почву для развития буржуазных, капиталистических отношений. Они в конечном счете создавали условия для замены одной формы эксплуатации другой: феодальной эксплуатации - капиталистической.

Якобинская революционно-демократическая диктатура подвергала строгой государственной регламентации продажу и распределение продуктов и других товаров, отправляла на гильотину спекулянтов и нарушителей законов о максимуме. Как отмечал В. И. Ленин, «...французским мелким буржуа, самым ярким и самым искренним революционерам, было еще извинительно стремление победить спекулянта казнями отдельных, немногих «избранных» и громами деклараций...» В. И. Ленин, О продовольственном налоге, Соч., т. 32, стр. 310.

Однако поскольку государственное вмешательство осуществлялось только в сфере распределения, не затрагивая способа производства, вся репрессивная политика якобинского правительства и все его усилия в области государственной регламентации не могли ослабить экономическую мощь буржуазии.

Более того, за годы революции экономическая мощь буржуазии как класса значительно возросла в результате ликвидации феодального землевладения и продажи национальных имуществ. Война, нарушившая обычные экономические связи, предъявлявшая огромные требования ко всем областям хозяйственной жизни, также создавала, вопреки ограничительным мероприятиям якобинцев, благоприятные условия для обогащения ловких дельцов. Из всех щелей, из всех пор общества, освобожденного от феодальных оков, росла предприимчивая, дерзкая, жадная к наживе новая буржуазия, ряды которой беспрестанно пополнялись выходцами из мелкобуржуазных слоев города и зажиточного крестьянства. Спекуляция на дефицитных товарах, игра на меняющемся курсе денег, продажа и перепродажа земельных участков, огромные поставки для армии и военного ведомства, сопровождавшиеся всякого рода мошенничествами и махинациями,- все это служило источником быстрого, почти сказочного обогащения новой буржуазии. Политика репрессий якобинского правительства не могла ни остановить, ни даже ослабить этот процесс. Рискуя сложить голову на плахе, все эти выросшие за годы революции, опьяненные возможностью в кратчайший срок создать огромное состояние богачи неудержимо рвались к барышу и умели обходить законы о максимуме, о запрете спекуляции и другие ограничительные меры революционного правительства.

До тех пор, пока исход борьбы с внешней и внутренней феодальной контрреволюцией не был решен, собственнические элементы вынуждены были мириться с революционным режимом. Но по мере того, как благодаря победам республиканских армий опасность феодальной реставрации ослабевала, буржуазия все решительнее стремилась избавиться от революционно-демократической диктатуры.

Подобно городской буржуазии, эволюционировало зажиточное и даже среднее крестьянство, поддерживавшее якобинцев лишь до первых решающих побед. Как и буржуазия, имущие слои деревни враждебно относились к политике максимума, добивались отмены твердых цен, стремились немедленно и полностью без всяких ограничений, запретов, реквизиций воспользоваться приобретенным за годы революции.

Между тем якобинцы продолжали неуклонно проводить свою политику террора и максимума. В начале 1794 г. они сделали попытку осуществить новые социально-экономические мероприятия в ущерб крупным собственникам. 8 и 13 вантоза (конец февраля - начало марта) Конвент по докладу Сен-Жюста принял важные, имевшие большое принципиальное значение декреты. Согласно этим так называемым вантозским декретам, собственность лиц, признанных врагами революции, подлежала конфискации и бесплатному распределению среди неимущих. Врагами революции в то время считались не только бывшие аристократы, но и многочисленные представители как старой, фельянской и жирондистской, так и новой буржуазии, в частности спекулянты, нарушавшие закон о максимуме. В вантозских декретах отразились уравнительные устремления якобинцев-учеников и последователей Руссо. Если бы вантозские декреты удалось провести в жизнь, это означало бы значительное увеличение числа мелких собственников, прежде всего из рядов бедноты. Однако собственнические элементы воспротивились осуществлению вантозских декретов.

В то же время внутренняя противоречивость политики якобинцев вела к тому, что росло недовольство и на другом полюсе - в рядах плебейских защитников революции.

Якобинцы не обеспечили условий для действительного улучшения материального положения плебейства. Установив под давлением народных масс максимум на продукты питания, якобинцы распространили его и на заработную плату рабочих, причинив им тем немалый вред. Они оставили в силе антирабочий закон Ле Шапелье. Наемные рабочие, преданные борцы революции, самоотверженно трудившиеся на оборону республики, принимавшие активное участие в политической жизни, в низовых органах революционно-демократической диктатуры - революционных комитетах, революционных клубах и народных обществах, также становились все более недовольными политикой якобинцев.

Якобинская диктатура не осуществила и чаяний деревенской бедноты. Распродажу национальных имуществ использовала в основном зажиточная верхушка крестьянства, скупившая большую часть земли. В эти годы безостановочно усиливалась дифференциация крестьянства. Беднота добивалась ограничения размеров «ферм», владений зажиточных крестьян, изъятия у них излишков земли и раздела ее между неимущими, но якобинцы не решались поддержать эти требования. Местные органы власти обычно становились на сторону богатых крестьян в их конфликтах с сельскохозяйственными рабочими. Все это вызывало и среди малоимущих слоев деревни недовольство якобинской политикой.

Борьба в рядах якобинцев

Обострение внутренних противоречий в стране и кризис революционной диктатуры привели к борьбе в рядах якобинцев. С осени 1793 г. среди якобинцев начали оформляться две оппозиционные группировки. Первая из них складывалась вокруг Дантона. Один из влиятельнейших вождей революции на ее предыдущих этапах, пользовавшийся одно время наряду с Робеспьером и Маратом огромной популярностью в народе, Дантон уже в решающие дни борьбы с жирондистами проявил колебания. По выражению Маркса, Дантон, «несмотря на то, что он находился на вершине Горы... до известной степени был вождем Болота»(К. Маркс, Борьба якобинцев с жирондистами, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 609.). После вынужденного ухода из Комитета общественного спасения Дантон на время удалился от дел, но, и оставаясь в тени, он стал притягательным центром, вокруг которого группировались видные деятели Конвента и якобинского клуба: Камилл Демулен, Фабр д"Эглантин и другие. За некоторыми исключениями, все это были лица, прямо или косвенно связанные с быстро растущей новой буржуазией.

Группировка дантонистов вскоре определилась как откровенно правое направление, представлявшее разбогатевшую за годы революции новую буржуазию. На страницах редактировавшейся Демуленом газеты «Старый кордельер», в своих речах и статьях дантонисты выступали как сторонники политики умеренности, спуска революции на тормозах. Дантонисты более или менее откровенно требовали отказа от политики террора и постепенной ликвидации революционно-демократической диктатуры. В вопросах внешней политики они стремились к соглашению с Англией и другими участниками контрреволюционной коалиции, чтобы любой ценой поскорее добиться заключения мира.

Но политика робеспьеристского Комитета общественного спасения встречала оппозицию и слева. Парижская коммуна и секции отражали это недовольство. Они искали путей к смягчению нужды бедноты, настаивали на проведении политики суровых репрессий против спекулянтов, нарушителей закона о максимуме и т. д. Впрочем, ясной и определенной программы действий у них не было.

Наиболее влиятельной левой группировкой в Париже после разгрома «бешеных» стали сторонники Шометта и Эбера - левые якобинцы (или эбертисты, как их стали называть позднее историки), воспринявшие ряд требований «бешеных». Степень сплоченности и однородности эбертистов была невелика. Эбер (1757-1794), бывший до революции билетером в театре, выдвинулся как один из активных деятелей клуба кордельеров. Осенью 1793 г., когда прокурором Коммуны стал Шометт, самый выдающийся представитель левых якобинцев, Эбера назначили его заместителем. Способный журналист, Эбер приобрел известность своей газетой «Отец Дюшен», пользовавшейся популярностью в народных кварталах Парижа.

Осенью 1793 г. между эбертистами, влияние которых было тогда сильно в Парижской коммуне, и робеспьеристами обнаружились серьезные расхождения по вопросам религиозной политики. В Париже и кое-где в провинции эбертисты начали осуществлять политику «дехристианизации», сопровождавшуюся закрытием церквей, принуждением духовенства отрекаться от сана и т. д. Эти мероприятия, осуществлявшиеся главным образом административными мерами, натолкнулись на сопротивление народных масс, особенно крестьянства. Робеспьер решительно осудил насильственную «дехристианизацию», и она была прекращена. Но борьба между эбертистами и робеспьеристами продолжалась.

Весной 1794 г. эбертисты в связи с ухудшением продовольственного положения в столице усилили критику деятельности Комитета общественного спасения. Руководимый ими клуб кордельеров готовился вызвать новое народное движение, на этот раз направленное против Комитета. Однако Эбер и его сторонники были арестованы, осуждены Революционным трибуналом и 24 марта казнены.

Спустя неделю правительство нанесло удар по дантонистам. 2 апреля Дантон, Демулен и другие были преданы Революционному трибуналу и 5 апреля гильотинированы.

Разгромив дантонистов, революционное правительство устранило силу, ставшую вредной и опасной для революции. Но, нанося одной рукой удар по врагам революции, якобинские вожди другой рукой наносили удар по ее защитникам. Был удален из военного министерства и вскоре арестован Бушотт. Хотя призыв Эбера к восстанию не был поддержан Шометтом и Парижской коммуной, однако Шометт был также казнен. Из Парижской коммуны, революционной полиции, секций изгнали всех заподозренных в симпатиях к эбертистам. Чтобы урезать самостоятельность Парижской коммуны, во главе ее поставили «национального агента», назначенного правительством. Все эти мероприятия вызвали недовольство в революционной столице. Робеспьеристы отсекли часть сил, поддерживавших якобинскую диктатуру.

Положение революционного правительства внешне как будто упрочилось. Всякое открытое выражение недовольства, всякая форма гласной оппозиции революционному правительству прекратились. Но это внешнее впечатление силы и прочности якобинской диктатуры было обманчивым.

В действительности якобинская диктатура переживала острый кризис, обусловленный новой общественно-политической обстановкой, сложившейся в стране после победы над феодально-монархической контрреволюцией. Между тем якобинцы, встречая все возрастающую враждебность со стороны городской и сельской буржуазии и в то же время утрачивая опору в народных массах, не знали и не могли найти путей для преодоления этого кризиса.

Руководители революционного правительства - Робеспьер и его сторонники пытались укрепить якобинскую диктатуру путем установления новой государственной религии - культа «верховного существа», идея которого была заимствована у Руссо. 8 июня 1794 г. в Париже состоялось посвященное «верховному существу» торжественное празднество, во время которого Робеспьер выступил в роли своего рода первосвященника. Но это мероприятие лишь повредило революционному правительству и Робеспьеру.

10 июня 1794 г. Конвент по настоянию Робеспьера принял новый закон, значительно усиливавший террор. В течение шести недель после издания этого закона Революционный трибунал ежедневно выносил до 50 смертных приговоров.

Победа при Флерюсе укрепила намерение широких слоев буржуазии и крестьян-собственников, крайне недовольных усилением террора, избавиться от тяготившего их режима революционно-демократической диктатуры.